Мардук внимательно смотрел на Хэя. Тот, ощущая, как от этого взгляда на нем выступает холодный пот, сказал: «Хорошо», – при этом его не покидало чувство, что только согласился на нечто довольно неординарное, а если точнее, то нажил себе большие неприятности.
– Тогда что ж, заводи, – по-доброму улыбнулся старик. Он явно был доволен сегодняшним разговором.
Включив зажигание, Хэй направил машину домой. Мардук больше ничего не говорил. А самому парню было, о чем подумать. Он старательно раскладывал по полочкам то, что только что ему наговорил этот человек, которого, как оказалось, он совершенно не знал.
И среди всех вопросов, которые терзали его в эти минуты, один выделялся из общего строя.
Кто он, наконец, такой?
Очередной день клонился к закату, когда Хэй, едва волоча ноги, вернулся к себе в хижину. Быт его за последнее время сильно изменился. И парень знал, что именно послужило причиной этому. Тут даже голову ломать не надо было.
Согласие Хэя стать наследником, практически сыном, Мардука было тем шагом, с которого все и началось. Старик с той поры сильно изменился, превратившись вдруг из замкнутого и нелюдимого дедушки в деятельного пожилого мужчину, полного сил. Казалось, что согласие Хэя буквально вселило в него новые силы. Мардук все свободное время проводил с новоявленным учеником. Сначала учеба Хэя включала в себя только посвящение в некоторые секреты земледелия. Поэтому в течение нескольких недель Хэй буквально не вылезал с поля, сея, пропалывая, поливая и выполняя другие необходимые указания, которые щедро раздавал ему Мардук – и все точно в тех пропорциях, которые назначал старик.
Хэй и раньше проводил довольно много времени в работе, но никогда прежде так не нагружался. Его день теперь начинался задолго до рассвета, а светало в пустыне рано, и заканчивался спустя несколько часов после захода солнца. И все эти мероприятия проводились в максимальном темпе, на жуткой пустынной жаре, практически без отдыха.
Зариф и остальные были немало удивлены тем, что хозяин, объявив о том, что Хэй теперь будет наследовать ему, практически полностью освободил их от работы на поле и нещадно принялся гонять собственного преемника. Но никаких объяснений никто выпытывать не старался.
Когда к исходу первой недели Хэй перестал под конец рабочего дня валиться без задних ног в кровать и сразу же отрубаться, не находя в себе сил даже на то, чтобы элементарно помыться, Мардук потребовал увеличить интенсивность работы.
Сам Хэй ни черта не мог уловить, с какой такой радости на его плечи свалилось все это – он несколько по-иному представлял себе наследование.
В конце концов парень все же решился задать вопрос Мардуку и попросил того объяснить кое-что.
– Скажи, Мардук, – спросил он, когда после очередного мучительного дня подошел к старику, – зачем все это? Я, честно говоря, совершенно не понимаю, зачем было настолько пересматривать обычный распорядок. Я понимаю, конечно, что я молодой, еще более-менее здоровый, но совсем отстранять остальных от полевых работ было несколько, на мой взгляд, преждевременно. Я ж могу и не потянуть. Тем более, совсем я не понимаю, в чем же все-таки заключается «секрет» твоего урожая. Явно не в том, что весь объем работы приходится на меня одного.
Мардук тогда усмехнулся и негромко сказал:
– Когда ты поймешь, в чем же заключается так «тщательно оберегаемая мной тайна» урожая, как мне удается получать такое зерно, когда перестанешь валиться с ног от усталости после завершения дня, тогда и получишь ответ.
Это прозвучало абсолютно непонятно, но очень многозначительно. Хэй ощутил всю значимость сказанных Мардуком слов, особенно ему не понравились нотки насмешки, когда тот упомянул про «тщательно оберегаемую тайну».
На следующий день Мардук дал указания распахать новые участки оазиса под поле, а также увеличить площадь сада – мол, слишком большая часть плодородной земли остается невостребованной, а это очень неразумно.
Вообще, если хорошенько задуматься, то у Хэя возникали неоднократно странные сомнения. Во-первых, о том, как вообще посреди пустыни могут сохраняться столь обширные очаги плодородных земель, ведь что-то ему подсказывало, что под понятие «оазис» в привычном для него смысле должно скрываться нечто более скромное. Во-вторых, что за игру затеял их бравый старикан, и каким образом уже ему, Хэю, доведется в ней поучаствовать.
Вот и сейчас, лежа на кровати, Хэй раздумывал над тем, что подразумевал теми словами старик. Как понять, что за секрет позволяет ему что-то выращивать в условиях этой пустыни, даже в несколько более мягких условиях «оазиса».