— Не говорите так, Елена Степановна, вы прекрасная дама и долгая жизнь у вас впереди, — ответила Мария Николаевна, чувствуя, как та напрашивается на комплимент и потому желая подыграть.
— Спасибо вам за тёплые слова, и молюсь я, чтобы хотя бы Мишеньку нашего женить, внуков понянчить, ибо большую часть своей жизни я одна, всегда одна, даже душу излить некому. Вот, Мария Николаевна, взгляните, — она кивнула в сторону сидящих неподалёку друг напротив друга Елизавету и Михаила, с голосом умиления добавила, — какая славная пара! Какие красивые наши дети! Я никогда не была так счастлива, как сегодня.
— Я тоже счастлива за них и пускай жизнь наших детей будет куда радостнее и светлее, чем наша.
— Дай Бог, дай Бог.
В это самое время Елизавета сидела на круглым столом в тени террасы, увитой плющом, подле неё, прислонившись спиной к белой колонне, стоял Михаил, глазами юноша так и пожирал свою наречённую, с замиранием чистого помыслами сердца любуясь её лёгкой-воздушной красотой. Девушка предчувствовала его думы, самая делая вид, будто не догадывается ни о чём, играла маленькой ножкой в атласной розовой туфельке, кокетливо обмахивалась веером. Внезапно их взоры встретились — несколько секунд завораживающего видения, и между ними вспыхнула, заискрилась молния, что-то поистине новое-неизвестное зажглось в их груди. Михаил несколько смущённо присел на стул напротив Лиззи, став ещё ближе, чем прежде, руки их пости касались друг друга весь во власти эмоционального порыва он проговорил, в волнении запинаясь в каждом слове:
— Вам, должно быть, чересчур жарко здесь? В последние летние дни солнце нещадно палит — как будто на прощание.
— Нет, всё хорошо, благодарю вас за заботу, но мне, право, с детства нравится купаться в солнечных лучах.
— О, вы меня удивляете, Елизавета Андреевна. Обычно девушки вашего возраста прячутся от солнца, дабы не испортить загаром кожу, а вот вы — особенная, не такая как все.
— Ах, к чему все эти страхи мнимого кокетства? Да и в загаре, как по мне, нет ничего дурного.
— Вы особенная, мне кажется, нам будет не скучно вместе.
Лиззи приподняла на него глаза, недоверчиво взглянула и лишь затем спросила:
— Вы много звали девиц до меня?
Михаил сконфузился от сего вопроса, не понимая: допрос это или простое женское любопытство, но неискушённый связями, имея в друзьях лишь книги, он ответил как есть, не кривя душой:
— Признаться, я ни разу и никогда не общался с девицами, балы и приёмы всегда избегал, укрываясь в гордом одиночестве в библиотеках, где с головой погружался в чтение, забывая обо всём на свете.
— И вам не скучно так жить, с юности избегая веселья, приятных вечеров, чарующих танцев?
— Увы, но боюсь, мой ответ разочарует вас.
— Так отвечайте же, не томите.
— Да, мне не бывает скучно среди книг — моих безмолвных друзей, открывающих передо мной двери в неизведанные дали, к тайнам и основам бытия. А балы и вечера я и сейчас не люблю, что приводит подчас в отчаяние маман и папан.
— Надеюсь, ваша жизнь не состоит из одних только книг?
— В том я ручаюсь вам лично, что не заставлю ваше милое сердце скучать в одиночестве, — он замолк, невольно прислушался: где-то в зарослях утопающего в зелени сада прочирикала какая-то маленькая птичка, через мгновение она сорвалась с ветки и опять всё стало тихо.
Михаил подумал, раздумывая над следующим вопросом: впервые в жизни он общался с девушкой наедине, вот так просто, с глазу на глаз. Его лицо то покрывалось краской смущения, то бледнело, и это не ускользало от пристальных очей Лиззи, в душе она посмеивалась над его робостью, стыдливостью, а мягкость его характера она принимала за слабость. Наконец, собравшись с мыслями, Вишевский проговорил:
— Елизавета Андреевна, хочу задать вам вопрос: вы любите читать?
— Не очень, — честно призналась она и засмеялась.
— Над чем вы смеётесь?
— Ни над чем, просто мне тоже, в свою очередь, хочется задать встречный вопрос: вы любите верховую езду?
— Не очень, — молвил Михаил, рассмеявшись вслед за Лиззи.
— Вот видите, как судьба мудро распределила наши роли: вы дополняете меня мудростью, я вас — бесстрашием.
— Если вы, моя прелестница, думаете, будто я боюсь ездить на лошадях, то хочу вас разочаровать: я хороший наездник, по крайне мере, до недавнего времени был им. И коль желаете испытать меня, я готов принять вызов, дабы развеять все ваши сомнения.