– Как плохо он выглядит. – Огорчение в голосе Дженни очень много для меня значило.
– Ничего удивительного. Он перенес операцию мозга и держался на волоске, но доктор Саммерс говорит, что теперь опасность позади. Надо только подождать, пока он придет в себя.
Прохладные пальцы прикоснулись к моему запястью... пальцы Дженни. Меня подмывало открыть глаза, взглянуть на нее, увидеть ее небрежно зачесанные волосы и выражение доброты в заботливых глазах, но для этого еще не пришло время. Ради собственной безопасности я должен был ждать.
Потом послышался звук открывавшейся двери и другой голос, голос Лепски:
– Если это была кошка сестры-хозяйки, то мне по душе ленч из кошки. Приветствую, мисс Бакстер, – продолжал он. – Видите, он без изменений.
– Да. – Я услышал вздох Дженни. – Вы известите меня, когда он придет в себя, сестра?
– Конечно.
Шорох, шаги. Я не осмеливался даже приподнять век, слыша, как Лепски устраивается на стуле возле меня.
Потом закрылась дверь... Дженни ушла.
– Она мне нравится, – сказал Лепски. – Есть в ней чтото такое... Влюблена в него... верно?
– Да, – согласилась сестра.
– Угу. – Наступила длинная пауза, затем Лепски продолжал:
– Пару месяцев назад меня произвели в детективы первого разряда. Трудно в это поверить, как мною помыкают. Сижу и сижу в этой проклятой палате день за днем! Они хотят внушить мне, будто это очень важно.
– Я просто не могу понять, в чем тут дело, – сказала сестра. – Вот вы бы мне объяснили. Я читала все газеты, но там ничего толком не сказано, написано только, что мистера Фремлина убили. Как все это понимать?
– Строго между нами, мы и сами не знаем. Ждем, пока Карр очнется и расскажет, что же там стряслось. Мы считаем, что украдена какая-то большая ценность, только не знаем, какая. Значит, не понимаете, в чем тут дело... Ну так нас с вами пара.
Я слушал с напряженным вниманием.
– Но ведь у вас есть какие-то улики? – спросила сестра.
– Детка, вы читаете слишком много детективов. – В голосе Лепски звучала горечь. – Нам только известно, что мужчина и женщина ворвались к Фремлину, убили его, вывели из строя Карра и смылись. У нас есть их описание внешности. Ночной сторож слышал выстрел и видел, как они выходили. От его описания, правда, нет никакого толку. Значит, все зависит от того, что видел и знает Карр. Вот я и сижу здесь. Ясна картина?
– Я рада, что я не полицейский.
– Ну, так нас с вами пара. – После продолжительной паузы Лепски спросил: – А что на ужин?
– Вы же только что поели, мистер Лепски.
– Неважно. Я предусмотрительный человек. Так что на ужин?
– Не знаю. Все зависит от настроения повара.
– Вот как? А если сказать ему, что я приду и подниму ему настроение, если он состряпает что-нибудь вкусненькое?
Сестра захихикала.
– Так говорить неприлично, мистер Лепски.
– Да. Сидишь тут и смотришь на этого парня. Вы уже уходите?
– Конечно ухожу, а то вы еще вздумаете и мне поднять настроение.
– Хорошая мысль. Если бы я не был солидным женатым человеком...
Я услышал, как закрылась дверь.
Выходит, они не знают о краже колье. Пусть Лоусон видел Рею и Фела. Лепски правильно сказал, это не имеет никакого значения. Они были переодеты и имели все шансы остаться неузнанными.
Обдумав ситуацию, я решил не подавать признаков жизни в течение еще хотя бы нескольких часов. Нельзя давать Лепски заподозрить, что я слышал его разговор с сестрой.
Я лежал тихо и думал, а время шло. Болела голова, раздражала возня Лепски. Время от времени заглядывала сестра. Наконец, появился доктор и я решил – теперь можно. Услышав, как он здоровается с Лепски, я зашевелился, тихо застонал и взглянул в склонившееся надо мной лицо, потом зажмурился.
– Он приходит в себя.
– Да ну! Вот это новость! – воскликнул Лепски.
Я вновь открыл глаза, поднес руку к голове, полной тупой боли, и потрогал бинты.
– Как вы себя чувствуете, мистер Карр? – спросил доктор.
– Где я? – Классическая реплика человека, очнувшегося от беспамятства.
– Вам незачем волноваться. Вы в городской больнице. Как вы себя чувствуете?
– Болит голова.
– Сейчас будет лучше. Только лежите спокойно, мистер Карр.
– Сидни... они его убили...
– Ни о чем не тревожьтесь. Я сделаю вам укол и вы отдохнете. Некуда торопиться. Времени сколько угодно...
– Эй! Погодите! Я хочу с ним поговорить! – с лихорадочной торопливостью сказал Лепски. – Это очень важно.
– Пока никаких разговоров с моим пациентом, – отрезал док. – Сестра...
Секундой позже я почувствовал прикосновение тампона, а потом укол иглы.