– Зазвонил телефон и после короткого разговора, состоящего из ее обычных суховатых «да» и «нет», она положила трубку. – Мне разрешено иметь одного бесплатного помощника, – продолжала она, словно нас и не прерывали. – Бывает, люди вызываются, как вызвались вы. Вашей обязанностью будет содержать в порядке картотеку, отвечать на звонки, в неотложных случаях справляться самому до моего прихода, перепечатывать мои сводки, если вы сумеете разобрать мой ужасный почерк. В общем, будете сидеть за этим столом и распоряжаться в мое отсутствие.
Я заерзал на неудобном стуле. О чем, черт подери, думал Мелиш, или он не знал. Ей нужен не человек в моем положении, а энергичная секретарша, привычная к канцелярской работе. Занятие было определенно не для меня.
Я так и сказал ей со всей вежливостью, на какую был способен, однако в моем голосе невольно прозвучало недовольство.
– Это работа не для девушки, – возразила Дженни. – Моим последним добровольным помощником был пенсионер – счетовод. Ему было шестьдесят пять лет и нечем было заняться кроме игры в гольф и бридж. Он ухватился за возможность помогать мне и продержался две недели. Я не обижалась на него, когда он ушел.
– Выходит, ему надоело?
– Нет... не надоело. Он испугался.
Я недоуменно уставился на нее.
– Испугался? Наверно работы было слишком много?
Она улыбнулась своей теплой улыбкой.
– Нет. Ему нравилось работать. Удивительно, сколько он успел сделать. Впервые моя картотека была в полном порядке. Нет... он не выдержал встречи с тем, что иногда входит в эту дверь, – и она кивнула на дверь тесного офиса. – Лучше сказать вам сразу, Ларри... эту секцию города терроризирует молодежная банда. Она известна полиции как банда Джинкса. Им от десяти до двадцати лет. Их человек тридцать. Верховодит Страшила Джинкс – так он себя называет. Вообразил себя каким-то мафиозо. Он свиреп и крайне опасен, и ребята рабски ему подчиняются. Полиция ничего не может с ним поделать, так как он очень хитер. Попадались многие из банды, но Страшила – никогда. – Помолчав, она продолжала. – Страшила считает, что я лезу не в свои дела. Он думал, что я передаю сведения полиции. По его мнению, все те, кому я стараюсь помочь, должны обходиться без помощи. Он и его компания в грош не ставят своих родителей, потому что те принимают пособия, которые я могу для них достать: молоко для малышей, одежду, уголь и так далее, и потому, что я помогаю им в затруднениях, скажем с квартплатой и наймом... все свои заботы они разделяют со мной. Страшиле кажется, что я вмешиваюсь, и он затрудняет мне жизнь. Они часто приходят сюда и пробуют запугать меня. – Снова теплая улыбка. – Я их не боюсь, но до сих пор им удавалось спугнуть моих добровольных помощников.
Я слушал, но не верил. Какой-то сопляк... мне это показалось чепухой.
– Я что-то не вполне вас понимаю, – сказал я. – Вы хотите сказать, что этот мальчишка напугал вашего приятеля-счетовода и тот сбежал? Как ему удалось такое?
– Он большой мастер убеждать. Но не надо забывать, что за эту работу не платят. Мой приятель-счетовод все мне объяснил. Он уже не молод, вот и решил, что ради работы не стоит рисковать.
– Рисковать?
– Они пригрозили ему, как обычно... если не уйдет, они с ним повстречаются как-нибудь темным вечером. Они способны на любую жестокость. – Она посмотрела на меня и ее лицо вдруг стало серьезным. – У него жена и уютный домик, и он решил уйти.
Я почувствовал, как у меня напряглись мышцы живота. Я хорошо знал уличную шпану. Кто не читал о них? Темный вечер, ты идешь по улице и вдруг на тебя набрасывается свора маленьких свирепых дикарей. Для Них не существует никаких запретов. Пинок в лицо может лишить набора приличных зубов, пинок в пах может сделать человека импотентом.
Но может ли такое случиться со мной?