— Ну что ж, причина весьма веская, — так же тихо ответил он. — Согласен.
Когда наступил вечер, я отвел Джулию в свою спальню, чтобы она могла хорошо отдохнуть, но она заинтересовалась нашим семейным альбомом фотографий, пообещав мне досмотреть их и лечь спать, а сам я вернулся в гостиную, где мы с Френком Рейланом тянули виски. Я знал, что он мог выпить много, но и сам сегодня пил много и не пьянел.
— Френк, — первым нарушил я молчание, — мне надо поговорить с тобой о Гарри Моулзе…
Он внимательно посмотрел на меня, взял стакан, отхлебнул виски и тихо проговорил:
— Я ждал этого разговора, Сид, еще когда увидел на кладбище мисс Джулию Моулз. Выкладывай, что ты хочешь… Я ведь все–таки коп и кое–что понимаю в жизни, хоть и не достиг вершин…
— Понимаешь, Френк, у меня сейчас уже достаточно материала, чтобы доставить массу неприятностей Гарри Моулзу… — Я замолчал, отхлебнул виски, закурил и сказал:
— Прости, но я даже не знаю, с чего начать…
— Говори, Сид, ночь впереди, а я внимательно слушаю. Ты, вероятно, хочешь просто припереть его к стенке, чтобы он дал согласие на брак с Джулией, так?
— Да… — тихо прошептал я, опуская глаза.
— Конечно, — как бы размышляя вслух, проговорил Френк, — это несколько смахивает на шантаж, но с таким подонком, как Гарри, вполне можно бороться его же оружием. За это тебя нельзя осуждать…
— Прости, Френк, но ты не понял меня, — начал я. — Меня не интересуют его деньги. Ты же знаешь, что я никогда не стремился к богатству. Да мне еще кое–что оставила тетушка Элис… Поэтому вопрос денег волнует меня меньше всего. Но пойми, Джулия очень любит своего отца… Конечно, он подонок, но для нее он был и отцом, и матерью. Может быть, это особенно остро я почувствовал сегодня. — Я снова отхлебнул виски Френк слушал внимательно, не перебивая. — Я оценил ту жертву, которую принесла мне Джулия, уйдя из семьи, да еще в такой тяжелый для меня момент… Но пойми, все равно тяга к отцу останется. Она будет тосковать, находясь между двух враждующих сторон. Даже если она и узнает всю правду, какой ее отец подонок, он не перестанет быть для нее отцом. Даже если я подам на него в суд за оскорбление при исполнении служебных обязанностей, продажные адвокаты и доктора докажут, что у него было легкое помутнение сознания после травмы черепа, и он был в тот момент невменяем. Ну, будет большой шум… Ну, потратит он несколько тысяч на адвокатов, а дальше… Что мы можем сделать против его толстого кармана?
— Жаль, Сид… Очень жаль, — как бы размышляя, проговорил лейтенант.
— Что жаль, Френк? — спросил я. — Но если ты хочешь, то я отдам тебе все собранные мной, материалы и дадим делу официальный ход. Поэтому я и говорю с тобой, поэтому и прошу тебя. Спрашиваю твоего согласия.
— Жаль, Сид, — как бы не слыша моих слов, вновь проговорил лейтенант, протягивая руку к бутылке. — Жаль, что и ты это понял. Я это понял раньше, а поэтому и пристрастился к этому, — он помахал в воздухе бутылкой. — Я очень уважаю тебя, Сид, и ценю. Но ты выбрал другой путь. Может, он принесет тебе удачу, а я бы этого очень хотел. — Он замолчал, опрокинул содержимое стакана в рот и закончил фразу:
— Только когда станешь зятем мистера Моулза, хоть иногда вспоминай меня.
— Что ты, Френк, я никогда тебя не забуду! — воскликнул я. — Я такое узнал…
— Тише, — прошипел он, — разбудишь свою невесту. А о делах поговорим утром, когда протрезвеем. Я постараюсь тебе помочь, чем смогу. А сейчас давай закончим тихо бутылку и пойдем отдыхать.
Утром Джулия, как хорошая хозяйка, приготовила нам завтрак и по чашке горячего крепкого кофе. У меня трещала голова, а поэтому я глотнул две таблетки аспирина. Френк выглядел так, будто не было никакой пьянки прошлой ночью. Когда мы покончили с едой и начали пить кофе, Рейлан сказал:
— А теперь выкладывай все, что ты имеешь по этому делу.
Я рассказал ему все о поездке в Нью–Йорк, о пришедшей мне на ум идее, умолчав только о покушении на меня. Он внимательно выслушал все, подумал, а потом проговорил:
— Да, у тебя отличные козыри, парень. Хочешь, я пойду к мистеру Моулзу и выложил все? Я думаю, что успех гарантирован.
— Нет, Френк, — ответил я, — ты наживешь себе врага, да и я тоже. Гарри Моулз не любит, чтобы много людей знали его секреты. Я лучше поговорю с ним сам.
— Смотри, Сид, ты многим рискуешь. Он не остановится ни перед чем.
— Ничего, я намекну, что кое–что оставил у тебя.
— Это уже лучше. Да, и скажи, что на всякий случай написал завещание, где оставил кое–что для прессы.