— Джу, — тихо сказал я, еще боясь сам высказать эту мысль вслух, — выходи за меня замуж…
Я услышал какой–то неприятный звук, а потом покашливание, и подняв глаза, понял, что это она поперхнулась коктейлем.
— Ты с ума сошел, Сид, — сказала она все тем же мягким голосом, отдышавшись.
— Почему?
— Я, дочь Гарри Моулза, и шериф — это же будет смешно.
Я почувствовал, как какая–то тугая волна ударила меня в грудь, но выработанная годами выдержка взяла верх.
— Почему? — спросил я, не меняя тона, но прилагая усилия, чтобы мой голос в этот момент не дрожал.
— Неужели ты думаешь содержать меня на свое жалованье? А ведь так и будет, если отец не даст нам денег. Или ты рассчитываешь на мое приданое? О нет, Сид, отец на такой брак никогда не согласится.
— А ты сама? — все так же тихо и спокойно спрашивал я, хотя чувствовал, что внутри у меня все кипело, и я готов был разорвать эту сытую кошку.
— А что я? — Она лениво потянулась. — Не усложняй жизнь. Лучше иди ко мне…
— Значит, чтобы встречаться с тобой и проводить время в постели, я тебе подхожу, да?
— О, конечно, — спокойно ответила она. — Взгляни на себя, — и она указала рукой на огромное зеркало, занимавшее большую часть стены.
Я встал и взглянул на себя в зеркало, а сзади все тем же мягким спокойным голосом комментировала Джулия:
— Красивый мужчина, ростом шесть футов и два дюйма, с которым можно приятно провести время. Отличное телосложение, волевое лицо, приятен в обращении…
Да, на меня из зеркала смотрел мужчина тридцати трех лет, с волевым лицом, квадратным подбородком, с коротко остриженными темно–русыми волосами.
При легком движении под кожей переливались мышцы, а на коже имелось несколько шрамов, как память о некоторых моих служебных встречах.
Но она говорила так, как на аукционе скотопромышленник оценивает быка–производителя.
И эти ее слова смогли бы вывести из равновесия любого, но только не меня.
За свои одиннадцать лет службы я повидал слишком много, чтобы чему–то удивляться, но такой неприкрытый цинизм двадцатилетней девушки все же покоробил меня.
— Так что же тогда тебя не устраивает, если ты так меня расхваливаешь? спросил я, как можно спокойнее и безразличнее. — Может я тебе чем–то не угодил в вопросах любви?
— О нет! В этом вопросе ты тоже прелесть, но… — Она сделала небольшую паузу. — Оклад шерифа — это не для меня… Впрочем, поговори с моим отцом.
Он, кажется, относится к тебе неплохо… Если он назовет тебя своим зятем, то с моей стороны ты не встретишь препятствий. Ну, иди же ко мне… иди…
Я постоял несколько мгновений, не зная на что решиться.
Моя сигарета тихо догорала в пепельнице, а бокал стоял на небольшом столике у кресла.
Да, я хорошо знал мистера Гарри Моулза. Даже пару раз оказывал ему услуги по службе, разумеется в рамках закона. Я часто бывал у него дома, составляя ему компанию для игры в покер. Конечно, я не очень подходил для собиравшейся там компании, но мое искусство игрока, мое терпение и необычайная способность блефовать вызывали у всех игравших настоящий восторг.
Проигранные ими несколько сот долларов не имели никакого значения, а мне как–то не мешали. К тому же я получал истинное удовольствие от самого процесса игры, зависящей не только от карт, но и от выдержки и ума играющего.
Да, я неплохо знал Гарри Моулза…
— А что, если я действительно поговорю с твоим отцом, Джу? — спросил я, направляясь к постели.
Несмотря на ее высказывания, вызвавшие бурю в моей душе, мне не хотелось ее терять.
— Поговори, милый, — тихо сказала она, протягивая ко мне руки. — Конечно, если он согласится, я не буду против, но… менять состояние отца на твой заработок — такой подвиг не для меня, — закончила она, находя своими жаркими губами мои губы…
— Джу, все же ты первая поговори с ним, подготовь его, чтобы он знал, о чем я буду с ним говорить, — тихо проговорил я, когда, мы вновь закурили.
— О, Сид, ты все о том же, — лениво произнесла она, сладко потягиваясь. Дай мне с наслаждением покурить… — Она выпустила дым, и только тут, кажется, до нее дошел смысл моих слов. — Хорошо, милый, я поговорю…
— О'кей, — сказал я. — Даю тебе на это два–три дня, идет?
— О, сразу чувствуется, что имеешь дело с шерифом, — засмеялась она.
— Да, да еще с таким, который хочет на всю жизнь заключить тебя, — я сделал паузу и закончил со смехом, — в свои объятия…