– Это как на копьё?
– Правильно или почти так.
– Не впервой. Сделаем.
Пару сумок пустили на верёвки, а верёвки – на закрутки. Тяжело в учении, легко в бою. Короче, всё, как советовал Суворов.
– А вот эти бокэны пускай в травке полежат. Думаю, пригодятся. Ты как, старец, с ними? Предпочитаю нун-чаки, но в данной ситуации, заготовил эти очаровательные булыжники. Летят они, конечно, медленнее пули, но эффект на таком расстоянии будет примерно тот же.
– Добро. Раскладываем еду, имитируем ужин.
– Я здесь случайно в лесочке посмотрел, как вы руками и ногами махали. Это что ж такое за искусство, господа? Отродясь не видел.
– Да так. У нас в Московии это самый простой солдат умеет. Если в дружине у барона, конечно. Ополчению этому, разумеется, не учат.
– А в бою помогает?
– Вот сегодня и увидим, солдат. Оружие сам-то приготовил?
– А как же, я же воин дружины.
– Вот и посмотрим сегодня.
Сумерки сгустились, но ещё было видно. Легкий туман рваными косами поднимался от земли вверх. Злыми призраками неслышно подъехало десятка полтора вооруженных всадников.
– Копыта тряпками обмотали. Дёшево, но получилось эффектно.
– Эффектно, не всегда эффективно. Два пистоля. Один – на девять часов, второй – на двенадцать.
– Вижу. Левого беру на себя. С первым – подстрахую.
– Кто такие будете?!– Постарался напугать грозным голосом приехавший.– Почему за проезд не заплатили? Нехорошо. Придётся тогда и штраф заплатить.
– Никак барон собственной персоной? Больно жидковат для барона. Или ты у него только жидкую парашу выносишь?– Начал раскачивать ситуацию Аркаша.
– Ну, смерд, это ты зря так сказал.
– Что сказал, то сказал. – Перебил его Аркадий.– Не с твоим вонючим рылом со мною разговаривать. Пасть закрой – воняет, смерд.
Судя по выражения лиц, старец понял, что пришло время действовать.
– Ad cogitandum et agendum homo natus est – «для мысли и действия рожден человек».– Сказал он и тут же добалил. – И Ad delectandum – «для удовольствия» тоже. Работаем.
Первым упал левый владелец пистоля. Подкинув ногой бокен, с разворота ударил по шее вожака Дмитрий. Дальше всё пошло на опережение – камни, палки, летящие ножи. Солдаты тоже оказались не промах. За секунду выхватив мечи, проткнули печени паре зазевавшимся горе-воинам. Ближний бой, как правило, скоротечный. Через пять минут на земле лежало всё вновь прибывшее воинство и две лошади, а, может, коня, с перерубленными хребтам. Бедные лошади буквально плакали от боли и смотрели на злых людей, глазами полные слёз.
– Бойцы, добейте лошадей. Им не надо мучиться. Они здесь не причём.
– А какого хрена ты лошадей покалечил?
– Да меч какой-то неправильный попался. Я бью, а он влево уходит.
– Понабирают салаг в армии. Хорошо хоть лошади замолчали. Нормально работали военные, молодцы. Похвалю вас барону.
– Да у нас так каждый молодой солдат умеет.
– Уметь-то умеет, да только не все после боя выживают. Почему-то.
– Что сидим? Кого ждём? Бойцы, вперёд, ловить лошадей, делить трофеи.
Всё-таки деревенский парень есть деревенский – к работе привычен, с лошадьми управляется на два щелчка. Лошадей отловили, трупы обшманяли. Это не мародёрство, а средство существования наёмников в тяжёлое время средневековья. А то, что часть доходов наёмник отдаёт господину, это нормально. Крестьянин ведь платит оброк, почему другим должна быть скидка? Всё должно быть по справедливости, по закону. А если по закону сильного? То кто тебе мешает? Иди, занимайся спортом, физкультурой, наконец. Учись постоять за себя. Не смог? Твои проблемы. Никто не виноват, что ты родился слишком рано. В следующей реинкарнации, может быть, тебе повезёт больше.
– Кто есть хочет?
– Во мне ещё килограммов пять мяса. Я наелся, как тот верблюд, на неделю вперёд.
– О, мой юный друг, наш желудок такая неблагодарная скотина, что, как ты не корми его сегодня, а завтра он, зараза, с утра уже жрать просит.
– Тогда на боковую. Я первый. За мной – вы, бойцы. Последним – Димон. Не-е, старец, не начинай даже. Такая работа для салаг. Отдыхай. Через четыре часа уже светать будет. Не успеешь заснуть, просыпаться надо. Всё. Отбой.
Обильный ужин задавил адреналин, и все завалились спать. Кроме дневального.
– Люблю, когда утро начинается с рассвета.
– А я терпеть ненавижу. Для меня часов девять-десять – это моё.
– А я, со своей старческой бессонницей, могу и до двенадцати потом проспать. Благо, живу один, никого не напрягаю, меня никто не напрягает. Дозированное одиночество – это здорово.
– Может быть. У всех свои тараканы в голове.
– Ну, что, деревенское счастье вы наше, кони готовы?