– Ты посмотри на этого лоха. Он же совсем пацан. Его надо научить, объяснить.
– Вот в тёмных омутах больше всего нечисти и водится. Ты знаешь, что на уме у этого двадцатилетнего недоросля? Помнится, году где-то в шестьдесят четвёртом….
– Хм, тебе самому сколько лет было в этом году?
– Не важно. Я в интернете читал. Ради пятнадцатилетнего эстонского поца, убившего топором молодую женщину и её трёхлетнюю дочь, даже специально внесли изменения в Закон и разрешили применить расстрел. Он тогда был отменён. Во, даже не совершеннолетний был. А этому уже за двадцать, наверняка.
– Мы будем рядом. Разговор окончен. Сделаем ошибку, сами её и исправим.
– Как бы нам самим Пол Потой не стать. Тот тоже военным был.
– Иван Грозный гражданским царём был, а несколько тысяч несогласных ликвидировал. Тысяч пять, не меньше. А в это же время, его французский коллега, вообще больше восемнадцати тысяч на костёр пустил. Причем, примерно за такой же срок. Вот масштабы. А вы о десятке людей беспокоитесь. Это даже в статистику не попадёт.
– Но мы-то сами будем это знать.
– В этом-то и беда. Будем думать.
– А что тут думать. Сначала дождёмся новопреставленных рабов Адольфа и Генриха. Тьфу ты, нечисть какая. Ни чё не меняется в этой Германии.
– Да нет уже Германии. Одна Берлиния осталась.
– Где всякий хозяин деревни кличет себя королём или князем. Такую мы и на трон к себе посадили.
– А что, плохо правила? Она осмысленно приняла православие и открыто говорила, что она русская царица. И была одним из лучших правителей.
– Потому что женщина. Привезли бы заморыша оттуда, был бы второй Павел. – С точки зрения истории – нонсенс.
– Значит, решено?
– А разве есть варианты?
Утром друзей разбудили посыльные – барон с утра приглашает гостей к себе.
Невыспанные, во рту кошки нагадили, голова болит. Но идти надо, куда же денешься с подводной лодки, если подачей кислорода руководит барон.
– А, господа, приглашаю немного развлечься. Понимаю, у вас такое же паршивое настроение, как и у меня. Прошу в подвал, господа.
– Почтём за честь, барон, но всё же, если можно, пошлите за вашим живительным морсиком. Намедни вы сказали, как он утром тонизирует.
– Тонизирует? Не слышал такого слова.
– Бодрит, улучшает настроение.
– А-а, это есть. Нет проблем. Эй, там, кто-нибудь сходите за морсом. Да побольше принесите.
В этом подвале да винный погреб оборудовать. Нет. Банальная пыточная морально ущербного, душевно больного, зарвавшегося в своём самомнении олигарха среднего калибра. Так и на земле: сволочей много, да стрелять некому. Мальчишей-кибальчишей мало, а мальчишей-плохишей уже складывать некуда. Ничто не меняется, в том числе и в королевстве Датском.
Первым для развлечения был подготовлен старик, после него – уже прошедшая пытки женщина.
– У старика слабое сердце. Боюсь, помрёт от одних криков дамочки.
– Дамочки? Что, сия дама благородного происхождения?
– Помилуйте, барон. Какое. Горожанка. Обычная горожанка. Недовольная налогами.
– Вы правы, барон. Недовольство надо душить на корню, пока не дало семена.
– О, барон, как хорошо вы сказали. Как много общего у нас с вами.
– Но где же морс, якорь им в глотку!
– Бегу, господин барон!– Перепрыгивая через ступеньки, запыхавшись, произнёс слуга.
– Разрешите, барон?
– Прошу.
Старец демонстративно разлил морс по самым большим кружкам, что стояли на столе.
– За ваше здоровье, уважаемый господин барон, и за ваше будущее!
– За вас, барон! Виват!
Все чокнулись кружками и начали пить. Аркадий выпил половину и поставил, немного сморщившись от кислоты напитка.
– Не понял?!– Повысил голос старец.– Аркон, за здоровье господина барона пить до конца и всем. Допейте до конца и ещё по одной. Сок клюквы очень хорошо влияет на голову, расширяет головные сосуды. Это не просто вкусно, но и полезно. Барон, вы не против повторить?
– С удовольствием, барон. У меня отличное настроение. Палач, подай мне раскалённую кочергу. Начну сегодня с неё.
Старик со страхом и тщетной мольбой в глазах смотрел на орудие своей пытки. Скорее всего, его пытали не первый день. Опалённые волосы, затёкшие от многочисленных ударов глаза, ожоги и синяки на теле. Подвешенный за руки вверху, внизу каждая нога была привязана верёвкой к барабанам, чтобы растягивать, разрывать плоть. На каком этапе смерть от болевого шока освободит его от мучений, зависело лишь от желания и прихоти барона Штапель.
– Барон, я проклинаю вас за ваше предательство, жадность. Вы позор всему нашему баронству. Я проклинаю вас.– С трудом выдавливая слова, сказал старик.