Выбрать главу

– Что хотите? – она провела рукой по моим волосам, перебирая их. Я вздрогнул. Давно ко мне никто не прикасался. – О, какие у вас чудесные волосы, такие густые. Давайте подровняем и сделаем мелирование?

– Мне нужно подстричься.

– Как коротко? – она посмотрела на меня в зеркало.

– Как можно короче.

– Но… зачем? Вам так идет, давайте снимем пару сантиметров и…

– Вы не поняли, мне нужно совсем коротко, – твердо сказал я.

– Очень жаль, – по ее мордашке и, правда, можно было решить, что ей жаль. Наверное, она недавно работает, еще полна энтузиазма и желания сделать мир лучше. Жалко, я никогда не имел подобного рода желаний.

***

Было непривычно с новой прической. Волосы были сантиметра по три, да и то, потому что девушка-парикмахерша настояла со слезами на глазах, я хотел короткий ежик. Даже секретарши впервые обратили на меня внимание и спросили с удивлением:

– Ты что, подстригся?

Похоже, они в принципе думали, что мне неизвестно, что это возможно. Я не ответил им. Мы общались мало, только по работе, и не горели желанием исправлять эту ситуацию.

Джема тоже удивилась:

– Ты чего это?

– Что, подстригся?

– Ага, имидж сменил?

– Типа того. Мешают.

– Жалко, ты единственный из мужчин, которых я знаю, кому шли длинные волосы. А, ладно, тебя временно переводят на этаж ниже, там нужно помочь с покраской. Не против?

Я пожал плечами. Мне-то какая разница. Здесь, там.

***

Две недели мы трудились над ремонтом. Это Джема назвала его просто «покраской». А там был полноценный, трудоемкий процесс преображения помещения. Сначала я и еще несколько ребят и, правда, красили стены, потом нам предложили за отдельную плату положить ковролин. А, что, проще простого. Сделали. Потом мы собрали новую мебель из перепутанных коробок на складе. Затем подключали компьютеры.

С ребятами мы сдружились. Один парень был моего возраста, его звали Алик, невысокий и смуглый, явно с кавказской кровью. Двое других были значительно старше, с большим опытом работы. Один из них отсидел полгода за какую-то ерунду. Оказалось, мы даже живем недалеко друг от друга. Кто-то предложил встретиться, все согласились. Конечно, все ужасно удивились, что я не пью, но я доказал, что могу веселиться и без этого. Заплатили нам неплохо, ведь это не входит в основные обязанности, и мы решили это отметить. До утра пели песни, вспоминали матерные частушки. Мужики отрубились к четырем утра, сотрясая храпом небольшую квартиру, которую они снимали, а мы с Аликом болтали до семи утра. У парнишки тоже была нелегкая жизнь. Своих родителей он вообще не знал, помнил себя только в детдоме, там тоже жизнь не сахар. Государство выперло его, едва ему исполнилось восемнадцать, забыв как-то о том, что ему положено жилье. Он перекантовывался у своих друзей по детдому, кому-то все равно везет больше. Окончил ПТУ, стал работать. Вот, теперь снимают эту квартирку, на еду вроде хватает, но на большее нет. Пару раз его просто избивали на улице, несколько раз забирали к ментам просто потому, что кому-то показалось, что на него не так посмотрели. Он говорил такие вещи, с которыми я был полностью согласен. На нас, обслуживающий персонал, смотрели как на пустое место. Или вообще не замечали. Как будто стены красятся сами и мусор выносится сам. Обидно, очень обидно. Мы не заслужили такого отношения. Никогда не обманывали, всегда выполняли работу.

– Понимаешь, такая жизнь, Тимка, хреновая, – на этом Алик уснул прямо за столом, подложив совсем по-детски кулак под щеку.

Я вздохнул, глядя на часы. Начало восьмого. Смогу дойти до работы пешком. Я наведался в ванную и немного офигел от своего вида. Черные круги под глазами, потрепанный вид. Вот что значит проболтать всю ночь напролет, когда ты уже не мальчик. А я ведь даже не пил. Ладно. Я прополоскал рот, причесался. Хрен с ним, сойдет.

На работе Джема сразу сделала мне замечание по поводу внешнего вида. Пришлось даже дыхнуть на нее. Она удивилась — перегара не было. Соврал что-то про легкую болезнь, на что она нахмурилась еще больше. Пришлось клятвенно пообещать, что завтра я буду как огурчик.

Хотелось спать, я все время зевал, думая только о том, когда же закончится этот день. Он неспешно, но уверенно шел к концу. Я заканчивал с мужским туалетом, стоял на корточках перед ящичками и раскладывал пузырьки с мылом. Оно здесь очень активно уходило. Не знал бы местный контингент, подумал бы, что его крадут. Кто-то вошел, но я не обратил внимания, меланхолично сдвигая мыло, высчитывая остаток.

– Ты подстригся? – раздалось слегка удивленное надо мной.

По спине пробежали мурашки. Владлен. Моя рука дрогнула, но ровно на секунду, через еще одну я ответил, не поднимая головы и не отвлекаясь от своего занятия:

– Как видите.

Больше он меня ни о чем не спрашивал, а я продолжал пересчитывать мыло. Ровно двадцать пузырьков. Хватит дней на десять. Уже хорошо, нужно сообщить Джеме. Я встал, отряхиваясь, и столкнулся взглядом с Владленом. Он все еще был тут, почему-то не ушел, смотрел на меня, не отрываясь. Не обращая на него внимания, я прошел мимо и уже был у двери, как вдруг почувствовал резкий рывок, меня развернули, и губы юноши впились в мои. Я едва не задохнулся. Он прижал меня к стене, требовательно раздвигал языком сомкнутые губы. Я оттолкнул его. Он отошел на шаг и тяжело дышал. Затем его руки вцепились в мой ворот и снова притянули к себе. Какой же он был горячий… Голова закружилась. Сам не замечая, я ответил на поцелуй, прижался к нему, но когда его руки дернули ползунок на змейке моего комбинезона, я отпрянул. Ну, уж нет. Он не посмеет. Но он очень даже посмел. Втолкнул меня в туалетную кабинку, захлопнул дверь, сдернул свой галстук и расстегнул первые пуговицы на рубашке. Я покачал головой, глядя на него, как мышка на удава, видя, что он настроен очень решительно и хочет только одного:

– Нет, не нужно…

Он меня не слушал. Владлен стал стягивать с меня комбинезон, несмотря на мое сопротивление. Ему это почти удалось, но до меня дошел весь ужас положения, и я стал сильней вырываться, тогда он сделал такое, от чего мои ноги стали ватными и я сам привалился к кафельной стене. Мои руки сами прижимали его к паху, против моего желания, его язык творил невероятные вещи с моим членом, остатка моих мыслей хватало лишь для того, чтобы не стонать во весь голос.

Нужно отметить, что у нас не прямая стенка в туалетных кабинках. По бокам перегородки между кабинками, они ровные, но та, которая выложена кафелем и к которой я прижимался, была с легким выступом. Где-то сантиметров двадцать, они были специально отведены под скрытие коммуникаций. И этого выступа вполне хватило, чтобы Владлен поднял меня и усадил на него, встав между моих ног, так как я их сразу попытался свести. Конечно, он уже раздел меня, а сам лишь чуть приспустил брюки. Мой слабый, недостойный протест он быстро заглушил поцелуем. Одной рукой держал мои руки, чтобы я не колотил по нему, а пальцы другой руки, смазанные в слюне, уже растягивали меня, задевая нужные точки, заставляя мою кровь бежать быстрее.