– Злопамятный? – вырывается у меня.
Он не по-доброму улыбается:
– Нет, просто память у меня хорошая. Ты, идиот, думал, что я все это забуду? Позволю тебе спокойно работать со мной в одной компании?
Вот это уже было опасно. Работой я дорожил. Я поднялся, подобрал как можно более миролюбивый тон:
– Послушай, я был молод, много не понимал. Если бы я мог отмотать назад, то не делал многого бы.
– Это своеобразное извинение? – он изогнул одну бровь, по-прежнему нехорошо улыбаясь.
– Ну да.
– Знаешь, куда ты можешь его засунуть?
– Догадываюсь. Послушай, если тебе легче станет, можешь засунуть меня сейчас головой в унитаз.
Сказал и сам не подумал. А он хищно посмотрел на меня и кивнул:
– Ладно. Только я пачкать руки не буду, ты сам.
Он что, серьезно? Я смотрел на него во все глаза и понимал, что теперь мне не отвертеться. Он ведь упрям, добьется своего. Блин, ну зачем я это сказал… Идиот.
– Что встал? Кишка тонка? Тебя за язык никто не тянул.
– И ты отстанешь от меня? – тихо уточнил я.
Владлен кивнул. Блин, я не могу это сделать, не могу… Ну, а с другой стороны – это такая маленькая плата за все. Он отстанет от меня, я смогу спокойно работать. На негнущихся ногах я сделал два шага к кабинке, открыл дверцу, опустился перед унитазом на колени. Как хорошо, что я добросовестный работник, все такое чистое, даже вода в сливе прозрачная. Бля, да в тюрьме в сотни раз хуже было. Что же это я… Это так просто, один раз переступить себя… Я зажмурился и опустил голову в унитаз. Вода была холодная. Вдруг раздались шаги, и я услышал, как Владлен нажал на кнопку спуска. Я дернулся, но не тут-то было, крепкая рука опустилась мне на плечи, и я был намертво прижат к унитазу. Мои брыкания ни к чему не привели. Черт, он что, качается что ли? По глупости я открыл рот, и вода сразу попала туда. Дебил, да он меня утопит! Лишь спустя пару долгих десятков секунд вода перестала идти, как хватка сразу ослабла. Я откинулся к стенке кабинки, тяжело дыша. С волос капала вода. Пытался отдышаться и со злостью глядел на усмехающегося Владлена:
– Доволен?
– Не совсем.
– Повторить?
– А что, понравилось?
– Придурок.
Он засмеялся:
– Никогда не видел более жалкого человека.
– Посмотри в зеркало.
– Глянь-ка, как ты заговорил. Что холодный душ привел в чувство?
– Иди ты.
– Боже, как ты отвратителен, – он произнес это, и на его лице действительно была брезгливость. Меня это задело. Владлен смотрел на меня как на кусок дерьма, прилипший к подошве его дизайнерских ботинок. – Противно стоять рядом.
И он ушел, оставив меня одного в пустом туалете. Я поднялся, выдавил геля и вымыл лицо, затем волосы. Руки дрожали. Резко накатило осознание того, что я сейчас сделал. Сам себя окунул в унитаз. Что может быть еще хуже? Неудивительно, что я заслужил такое отношение. Что ж, нет худа без добра, по крайней мере, он перестанет меня доставать.
***
Выходные прошли хорошо. Я наведался к Карлу Петровичу, который на удивление был чрезвычайно доволен. Он разглядывал копию моей трудовой книжки, приклеил ее к делу, а потом даже похвалил.
Соседи по коммуналке что-то праздновали. Звали меня, но я не пошел. Сидел весь вечер играл с дядей Федей в шашки, единственную сохранившуюся из игр. Старичок так забавно рассказывал байки, что не мог не вызвать у меня улыбку. Все-таки мне не хватало общения.
Глава 2. Поручения
Есть хоть один человек, который бы любил понедельник? Я вот ненавижу. Почему-то радости у меня не было. От одной мысли о Владлене и о моем поступке, мне становится стыдно. Сделанного не вернешь, я бреду на работу, не обращая внимания на чудесный солнечный день.
Натираю пол возле входа, как и всегда с утра. Владлен не смотрит на меня, кивает девочкам и скрывается в кабинете. Может, это хорошо, и он отцепится от меня?
Выполняю свою работу, а потом сижу часа два отдыхаю. Меня зовет Катя, нужно прибраться в мужском туалете. Иду и понимаю – ни фига он меня не оставит в покое. Так еще испачкать зеркало нужно постараться. Разводы от моющих средств разного цвета, плевки. Пол мокрый, будто на него вылили ведро воды. Во всех унитазах туалетная бумага. Вздохнув, принимаюсь за уборку. Мне до слез обидно. Ведь он обещал, тогда почему… Не выдерживаю и решаю с ним поговорить. Иду, пока не передумал.
Просачиваюсь в кабинет Владлена, тихонько предварительно постучавшись. Он разговаривает по телефону. Трубка прижата плечом к уху, что-то отмечает свободной рукой в документах. По его красноречивому взгляду понимаю, что не вовремя. Становится неуютно. Вот только позже я не решусь прийти еще раз и поднять эту тему. Терпеливо жду, переступая с ноги на ногу. Юноша не торопится заканчивать разговор, разъясняет досконально невидимому собеседнику, почему тот не прав и на чем отразятся ошибки в отчете.
– Ну? – это уже ко мне. Недовольное и быстрое.
– Ты же обещал оставить меня в покое, – говорю торопливо и неуверенно.
– Во-первых, какое право ты имеешь обращаться ко мне с такой фамильярностью? Во-вторых, ничего такого не припомню, – безмятежно улыбается он. Однако его глаза стальные. Они внимательно следят за моей реакцией. Тюрьма, кстати, отличная школа жизни. Прежде чем эмоции отражаются у меня на лице, я успеваю совладать с ними и сглатываю. Киваю и быстро ухожу.
Ну и дурак же я… Как я мог ему поверить, так унизиться? Никому нельзя верить, ни у кого ничего просить. Я раскрылся. Теперь он знает мою слабость. Хотя, конечно, это было понятно с первого дня. Мне необходима эта работа, как воздух.
Продолжение дня веселее. Владлен изводит меня поручениями. Они уже больше не касаются моих конкретных рабочих обязанностей. Он заставляет меня оббегать все магазины с товарами для домашних животных в округе, в поисках корма для его любимых рыбок. Три раза возвращался злой, запыхавшийся, а в итоге он заказал этот корм по телефону.
Он оставляет меня без обеда, заставляя обойти всех работников и ознакомить с дополнением к технике безопасности. Мне приходится каждому растолковывать на редкость глупый пункт 6.8, который я сам не понимаю. Уверен, Владлен все выходные придумывал такую заковыристую формулировку, что ему еще делать. Выловить всех, да еще и в обеденное время, дело сложное, но у меня на его выполнение всего час, пока мой мучитель не вернется. Я справляюсь. Ровно в четырнадцать ноль-ноль кладу перед ним список с фамилиями работников и их росписями в другом столбце. Он мимолетно проглядывает его и усмехается: