— Я верю в людей. Верю в глэйдеров. Верю в тебя. Но это не исключает того, что на пути к развязке мы еще хлебнем кланка. — Томас выдержал взгляд Ньюта и довольно улыбнулся, когда тот снова отвернулся, устраиваясь спиной к спине.
Том чувствовал чудовищную усталость. Звезды над их головами медленно вращались, непривычно проступив сквозь плотную пелену облаков. С какой-то горькой усмешкой он подумал, что начинает привыкать к этому странному чувству спокойствия, когда рядом Ньют и толстые прутья клетки, защищающие их от внешнего мира.
— Томми?
— М? — сил на слова уже не оставалось.
— Если бы я смотрел на тебя сверху, я бы вернулся. Даже в ад.
Ньют затих, оставляя после своих слов горько-сладкое послевкусие. Разве может Томас верить во что-то хорошее, когда его любимый голос наполнен такой палитрой гнетущих эмоций?
— Я и так каждый раз хочу крикнуть этим засранцам, что они забыли здесь одного из своего клана, — чуть смягчил обстановку Томас, и когда услышал мягкий смех Ньюта, жизнь внезапно блеснула еще одной гранью.
***
Томас искренне рассмеялся над шуткой Минхо и украдкой взглянул на Ньюта, который сидел напротив. Его руки лежали на столе, и парень с удовольствием отметил, что блондин перестал прятаться за свитерами с длинными рукавами. Сейчас на нем была легкая голубая рубашка, рукава которой он закатал до локтей. Черные вены окрасились в темно-синий и теперь заканчивались чуть ниже локтя, не доставая края рубашки. Что бы врачи ни делали с Ньютом, это работало. Вспышка медленно отступала, сдавая свои позиции, уступая место привычной саркастичной улыбке на лице юноши.
Заметив взгляд Томаса, Ньют закатил глаза и поднял руки, демонстрируя ему запястья. Он уже успел за три недели привыкнуть к таким взглядам со стороны остальных, но от Томаса это по-прежнему воспринималось как нечто особенное. Как явный знак заботы. И, когда остальные замечали этот знак, Ньют испытывал скрытое удовольствие. Томас не боялся показать друзьям, что Ньют для него больше, чем друг.
Винс пригласил их в свой кабинет, чтобы в последний раз обговорить детали перехода. С рассветом они планировали начать трехдневный поход на другую сторону гор, чтобы оттуда уже добраться до судна, что отвезет их на остров. Лагерь оживленно гудел. Часть людей ушла несколько дней назад, остальные уйдут через неделю после них, когда Винс даст им сигнал из убежища, что все в порядке.
Друзья начали подъем по лестнице, поглощенные разговором, который все чаще стал напоминать обычную подростковую болтовню. Том задержался у первой ступеньки, разглядывая спину Ньюта и кусая губы.
— Чееерт… — Он сорвался и, преодолев пролет через две ступеньки, довольно громко позвал, — Ньют, подожди!
Блондин растеряно обернулся и был атакован налетевшим Томасом. Остальные ушли выше, забавно хихикая.
— Томми, ты… — начал было Ньют, но Томас быстро закрыл ему рот довольно жестким поцелуем. Ньют засмеялся ему в рот и попытался снова что-то сказать, но в ответ Том лишь крепче прижал его к себе, абсолютно не обращая внимания на других обитателей лагеря, снующих по лестнице туда-сюда. Ньют ощутил боль в том месте, где перила впивались ему в поясницу. Но все это меркло по сравнению с удовольствием, которое он испытывал от тепла сильного тела Томаса. Кажется, он и не собирался быть нежным. И от этого Ньюта распаляло еще больше: Томас не носился с ним как с хрустальной вазой, а от мысли, что Том точно так же слабо владеет собой в его присутствии, Ньют расплылся в широкой улыбке. Ему удалось вывести из равновесия Томаса. Томаса-мальчика-который-не-умеет-улыбаться.
— Я все утро терпел, — хрипло признался Томас и едко ухмыльнулся, заметив улыбку Ньюта.
— Курлык-курлык и вам кирдыыык, — проорал пробегающий мимо Минхо, по пути цепляя друзей за локти и таща вверх за собой. — Хватит ворковать, пора бежать навстречу новой жизни, мелкие шенки.
***
После обсуждения деталей предстоящих дней, Ньют растворился в душевой, спрятавшись за паром. К нему вернулась та самая ноющая головная боль и чтобы никого не пугать, он решил изобразить равнодушие к процессу подготовки. Это всегда удавалось ему лучше всего. Раньше, еще при жизни в Глэйде, если происходило что-то из ряда вон, он принимался вести себя вальяжно и цинично, чтобы скрыть истину. И когда кто-то из глэйдеров говорил «Да Ньюту пофиг на это!», он только горько усмехался про себя. Расслабленный мальчик, в душе напрягшийся в ожидании самого худшего.
Он скинул одежду и включил горячую воду, наслаждаясь последними признаками цивилизации. Юноша совсем не помнил жизнь в ПОРОКе, когда он был еще ребенком. Только крохотные отрывочные картинки с воспоминаниями. Как он уже понял, вспомнив однажды Томаса, ему просто нужно было ухватиться за это и потянуть, как за нитку. Но, сколько он ни старался, при попытках восстановить память в голове возникал только шум и помехи, как в расстроенном телевизоре. Хрен знает, как это работало.
Так приятно было бы извлечь все эти мысли из головы. Ньюту казалось, что все прошлое принадлежит другому человеку, настолько нереальным казалось, что когда-то он мог кого-то любить, смеяться и просто лениться по утрам не испытывая ежеминутного страха.
Хлопнула входная дверь и Ньют напрягся. Он не привык торчать в замкнутом пространстве, когда рядом ходили незнакомцы. По двери соседней кабинки пронесся шорох, будто кто-то провел ладонью. С его собственной двери соскользнула рубашка вместе с джинсами.
— Я знаю, что это ты.
В голосе Ньюта послышалось с трудом сдерживаемое облегчение. Он толкнул дверь в тот момент, когда Томас задумал какую-то шалость, но не успел тот охнуть, как Ньют втащил его к себе прямо в одежде.
— Что ты творишь, придурок? — Томас смеялся, но уже не брыкался, полностью вымокнув под душем. По его лицу струились плотные потоки воды, и он только смешно отплевывался.
— Ты сам пришел, — напомнил ему с наигранным укором Ньют.
— Ты сбежал от меня, — парировал Том, избавляясь от мокрой футболки.
У Ньюта перехватило дыхание при виде голого торса Томаса. Он превращался в красивого и сильного мужчину, и наблюдать за этим приходилось с осторожностью. Насколько просто было бы все в мире, который не умирал. В обычном мире он бы просто привлек его к себе и зацеловал до тех пор, пока Томас не попросил помилования. Они бы сходили в кино или бар. Встретились с друзьями или прогулялись вдвоем в парке. Их мысли были бы заняты друг другом, а не выживанием.
Томас восхищенно наблюдал за Ньютом. Заметил, как янтарные глаза парня потемнели от мыслей при взгляде на Томаса. Ощутил, как изменился тембр его голоса, когда он попытался что-то ответить. Отметил, как Ньют до боли закусил губу, устремив взгляд куда-то в область пупка Тома. Сам Томас с опозданием понял, что Ньют стоит перед ним абсолютно раздетый. Он тяжело сглотнул и постарался не опускать глаза.
— Я не хочу давать тебе что-то физическое… — Ньют поднял взгляд и смутился, когда понял двусмысленность фразы, — в смысле, я не хочу давать тебе то, о чем ты будешь помнить всю свою жизнь.
Томас вспыхнул и решил сгладить чувство неловкости шуткой:
— Звучит очень самоуверенно.
Ньют легко рассмеялся и облокотился спиной о стенку душа, притягивая к себе Томми.
— Да, я знаю. Но ты ведь понимаешь, о чем я, — сказал он через секунду. — Я не хочу давать тебе никаких ложных надежд. Они не знают, выздоравливаю я или это временное улучшение от крови иммуна.
Томас заметил, что Ньют еще подрос за этот месяц. Теперь парень был выше Тома на пару сантиметров и когда смотрел на него, забавно склонял голову набок, как маленький щенок. Между ними клубился пар, струи горячей воды слегка обжигали плечо Тома, и это было единственным, что доказывало ему реальность происходящего. За паром Том увидел дразнящую улыбку Ньюта и сам не сдержался от ответной реакции: уголки его губ поползли вверх, когда Ньют обхватил его за талию и притянул так близко, будто мечтал срастись с ним.