Ньют дернулся от его слов и, собравшись с силами, зло процедил:
— Лабиринт — это не твоя вина, Томас! То, что у меня нет иммунитета — не твоя вина. Моя любовь — не твоя вина! Дай мне, наконец, справляться с моими проблемами самому!
Они замолчали, потрясенно смотря в глаза друг другу. Томас видел, как Ньют ломается. Разлом сверкнул в его глазах, исказил лицо, скрутил губы в тонкий жгут и рухнул вниз, выворачивая наизнанку внутренности Ньюта, смешанные с обломками костей. Его душа, полная боли и страха, развернулась перед Томасом во всей своей пугающей красоте. Ньют сморгнул тяжелые слезы, которые побежали к его подбородку и закрыл глаза, устало выдохнув.
Томас чувствовал, как все его нутро тянется к блондину, но не смог заставить себя сделать ни шага. Он просто смотрел на то, как самое ценное в его мире произведение искусства раскалывается на части, осыпаясь осколками у его ног.
— Отлично. — Он тяжело сглотнул и сцепил зубы, чтобы прогнать слезы. — Прекрасно, Ньют! Теперь ты закрываешься от меня?
— Я ненавижу все, что связывало нас до лабиринта! Я ненавижу, потому что я даже не могу вспомнить, как увидел тебя в первый раз! Я просто хочу помнить… — Ньют сник и разрыдался. — Я просто хочу вспомнить каждую секунду, потому что я не знаю, сколько у меня их осталось…
Томас почувствовал, как его разрывает надвое. Он ощутил себя самым тупым шенком в истории. Как он мог так сыграть на эмоциях Ньюта? Почему оказался таким эгоистом, не обращая внимания на здравый смысл?
Томас вспомнил, как познакомился с Ньютом в лабиринте. Во всех его движениях, в улыбке, в повороте головы Томасу чудилось что-то знакомое. Когда Ньют рассмеялся, Томасу показалось, что его прошибло током. И каждый раз, когда Ньют обращался к нему с этим своим ласково-хитрым «Томми», он удивлялся, что позволял такие нежности только ему. Да и в принципе, заботу Ньюта не остановил бы даже прямой запрет. Эта забота тащила его вперед, как локомотив. Так что Том покорно выслушивал его нотации и делал, как он говорил. Потому что Ньют был особенным. Во многих смыслах.
Комментарий к -10—
Jaymes Young – Moondust. Просто идеальная песня для данного момента.
========== -11- ==========
— Придется обойти вокруг. Ближайший спуск завалило камнями, так что теперь немного меняем план. — Винс ходил по периметру их круга, поочередно заглядывая парням в глаза. Он объяснял новый маршрут, то и дело обращая их внимание к лесу в долине. Обрушившиеся камни прошлой ночью здорово осложнили им путь, но он надеялся, что они прибавят в скорости и доберутся, как планировали. — Лес кишит шизами. Нам придется вести себя очень тихо и осмотрительно. При появлении активности, не разбегайтесь по лесу и держитесь меток на деревьях.
Глэйдеры смотрели друг на друга, пытаясь угадать настроение. Все были вымотаны, напуганы, но готовы принять бой или бежать. Все, что они прошли до этого, сейчас казалось давним кошмаром, но они все же не смогли бы забыть об этом.
Ньют тихо переговаривался с Эрисом, поглаживал пальцами подбородок, медленно кивая и усиленно размышляя о чем-то. Он держал куртку в руках, хотя все остальные утеплились сильнее, чем вчера. Заметив это, Томас постарался отогнать плохие мысли. Они так и не обмолвились ни единым словом с момента ссоры. Томасу не удалось поймать ни одного взгляда блондина в свою сторону. Конечно, он и не ждал поцелуев при луне, но хотел хотя бы понимать, что они к чему-то пришли. Оказалось, после эмоциональной встряски их отношения дали еще большую трещину.
— Ну что, еще один забег? — Минхо хлопнул его по плечу и начал разминать ноги. Несмотря на все их препирательства, Томас был рад, что Минхо рядом. Он был его лучшим другом с того самого дня, как они остались в лабиринте на ночь. И с тех самых пор их дружба только крепла, хотя они периодически бесили друг друга. Но на Минхо можно было положиться, даже если тот не был согласен с Томасом.
Так что Том постарался вложить в улыбку как можно больше тепла и кивнул, когда Минхо вновь посмотрел на него.
— Он в порядке? — Азиат быстро качнул головой в сторону Ньюта и махнул блондину рукой, приглашая присоединиться к их разговору. Ньют улыбнулся, но вновь отвернулся к Эрису, проигнорировав зов.
— Нет, но будет, — кивнул Томас, пристально вглядываясь в поднимающийся из долины туман. Эта муть действительно выглядела довольно устрашающей. Хрен знает, какие новые ужасы она прятала под своим грязным подолом.
— Я надеюсь, ты найдешь слова. Хотя ты никогда не отличался красноречием, блея, как баран на выгуле. — На раздраженный взгляд Томаса Минхо ответил оскалом и взвалил рюкзак на плечи.
Со всем этим сарказмом и подколами, Томас порой забывал, как много было в Минхо чуткости к друзьям. Он тонко чувствовал чужое настроение и искренне переживал за других, умело скрывая это за наигранной язвительностью и цинизмом. Однако, если нужно было навести порядок в голове — стоило идти к азиату. Его прямолинейность и отличное чувство юмора прекрасно помогали посмотреть на ситуацию с другой, менее драматичной стороны. Сегодня на рассвете он быстро успокоил Ньюта и остудил Томаса, услышав их громкие крики. Оба доверяли лучшему другу, прислушивались и никогда не подвергали сомнениям его авторитет. Кажется, такой расклад устраивал абсолютно всех в их тройке.
Сейчас Томас очень кстати подумал, что Ньют и Минхо как-то справлялись в лабиринте без него, и пока он отсиживался по другую сторону мониторов, они уже начали бороться и даже смогли укрепить свою дружбу, хотя не помнили друг друга. Как бы брюнет не хотел, этих двоих связывало большее количество времени бок о бок. И Томас даже боялся думать, что чувствует Минхо из-за болезни блондина и сколько усилий прилагает, чтобы продолжать сыпать шуточками.
Так что он прогнал с языка колкость и с легкой ухмылкой изобразил для него шутливые аплодисменты.
— Как эволюционирующий баран, надо заметить.
— Как это? — нахмурился азиат.
— В диких условиях умнею не по дням, а по часам, — Томас несерьезно откланялся, услышав искренний смешок друга.
***
Первый привал они организовали только через три часа. На небе взошло пустое, безжизненное солнце и обернулось сизым кругом в густых облаках. В воздухе завис туман, оставляя на скользких камнях капли росы. Чем ближе они продвигались в низину, тем плотнее становился иней под ногами. Буквально каждую минуту кто-то из отряда поскальзывался и тогда из-под его ботинок вниз сыпалась мелкая крошка из камней.
Слышались тихие разговоры, но по приближению к лесу они сами собой утихли, будто люди отдавали честь нетронутой природе. Ньют чувствовал в руке пульсирующую боль, которая отдавала короткими точечными разрядами тока в локоть. Периодически он задерживал дыхание, чтобы не всхлипнуть и старался держать лицо, чтобы никто из отряда не задавал вопросов. Как он и сказал Томасу, это была только его проблема. Как и всё остальное.
При воспоминании о Томе, Ньют сжал кулаки и намеренно посмотрел в другую сторону, избегая фигуры брюнеты. Тот шел рядом с Винсом, изредка оглядываясь на блондина, словно проверяя, жив ли он еще. Это несказанно бесило Ньюта, но он отвлекался на короткие реплики Эриса и на то, куда ставил ноги.
Эрис ему нравился. Пожалуй, он больше остальных был похож на самого Ньюта. Замкнутый, почти скрытный, он тихо помогал, когда нуждались в его помощи и стоял в стороне, когда помочь был не в силах. Он трезво оценивал свои возможности, не занимаясь пустым героизмом, но ставя интересы других превыше своих. Томас и Эрис помнили друг друга до лабиринта, по крайней мере, у них были какие-то обрывки воспоминаний, связанных друг с другом. Ньют пытался не злиться из-за этого. У каждого из них была жизнь до, и то, что Ньют не мог вспомнить ничего из этого, не означало, что этого не было. Когда-то Ньют был другим. Весь мир был другим. Но потом реальность сломалась и Ньют сломался вместе с ней. Это было не хорошо и не плохо, потому что Ньют искренне пытался найти утешение в том, что обрел. Глэйд, друзья, Томас. У многих не было и этого. Эрис вон вообще остался один с чужой компанией.