— Ты как, нормально? — Ньют слышал эту фразу уже сотню раз только за это утро. Он кивнул, не тратя силы на ответ, и ухватился за протянутую ладонь Томаса. Вместе они преодолели последние метры и взобрались на гребень песчаной горы, забыв расцепить руки. На самом деле, каждый просто сделал вид, что забыл. Больная нога Ньюта утонула в проломившемся песке и Томасу пришлось перехватить его под локоть. Злобно дернувшись, Ньют отстранился, сдвигаясь на несколько сантиметров от Томаса, чем заслужил его внимательный и непонимающий взгляд.
Ньют устал и не желал помощи Томаса. Он видел, как друг теряет остатки своей силы, чтобы помочь другим и не хотел висеть камнем на шее Томаса. Только не он.
— Никогда не видел ничего подобного, — прошептал Фрай и перегнувшись через Эриса, дотронулся до плеча Ньюта, — это что? Снег?
Перед ними лежала огромная ледяная пустошь. Никаких ориентиров, только белоснежная дымка вдали и неподвижный ледяной океан у самой кромки спуска с горы. Воздух был настолько прозрачным, словно кто-то бережно протер его перед тем, как устроить это шоу перед компанией подростков. С пустоши принесло ледяной ветер, и он обжег лица друзей, заставив их задрожать в своих тонких куртках.
— Нам нужно перейти это, — Томас смотрел вперед, пряча в глазах панический страх. Пальцы его дрожали, и он быстро сжал кулаки, хотя бы мысленно представив себя более решительным. Хотя он не понимал, как можно решиться на то, чтобы добровольно войти в это царство вечного холода. Они были либо бесстрашными, либо идиотами. — У нас нет другого пути. Горы где-то в той стороне. — Он указал пальцем на сизую дымку у самой границы видимого.
Ньют нахмурился, осматривая предстоящий путь. Если они обманутся близостью цели и ломанутся туда прямо сейчас, замерзнут в первые же часы, когда кончатся силы на движение. Он говорил об этом всем, но смотрел при этом только на Томаса. Тот выдержал его взгляд, отметив в его взоре упрямство и кивнул, осматривая одежду друзей и самого себя.
— Да, да… Ньют прав. Мы должны подготовиться. — Он уселся прямо на горячий песок, стягивая рюкзак с плеч, и вытряхивая из него все содержимое. — Укутаемся всем, что есть. Оставим здесь все лишнее и…
— Все лишнее, — засмеялся Минхо, демонстрируя Ньюту худой рюкзак, в котором болталась пустая бутылка из-под воды и пара перчаток.
Ньют попытался, но не смог удержаться от мгновенного нервного смешка. Томас с непониманием обернулся на них, оглядел рюкзак Минхо, его извиняющуюся ухмылку и перевел удивленный взгляд на Ньюта. Ему бы хотелось сейчас рассердиться, сказать парням, чтобы были более собранными и серьезными перед таким шагом… Но широкая улыбка Ньюта вдруг что-то прорвала в Томасе и он почувствовал, как хрустит и крошится лед паники, высвобождая зажатый в тисках смех. Он вырвался из него, как зверь из запертой клетки. Смех нуждался в том, чтобы его освободили из сведенных судорогой паники ребер Томаса. Смех требовал, чтобы страх отступил и уступил место нечаянной мысли «Они все еще живы. Они все еще вместе. Они все еще свободны».
Неожиданно все присоединились к смеху парней, и пустошь наполнилась их звонкими голосами, успокаивающими друг друга.
Пот стекал по лбу Ньюта, и в легких совсем не осталось воздуха, но он в первый раз чувствовал себя таким свободным. В связи с последними потерями они забыли, что такое смех. Так вышло, что ПОРОК отобрал у них даже это. Ньют улегся на спину, глаза щипало от слез, скулы ломило от широкой улыбки, но снова и снова смотря в глаза Томаса, его накрывал удушливый приступ хохота. Еще никогда эта кучка друзей не была так близка друг другу. Еще никогда они не смеялись перед тем, как рискнуть головой.
Томас вдруг прекратил смеяться, он неуверенно поднялся, оглушенный внезапной догадкой. В его мозгу мелькнула сцена, которая пришла к нему прошлой ночью во сне: длинный коридор, одинаковые белоснежные двери. В одну из дверей заводят мальчика, но он сопротивляется, постоянно оборачивается на Томаса, вокруг его головы вспыхивает ореол пшеничных волос, а в глазах разлился чистый янтарь. Томас знал его. Этот мальчик смотрел сейчас прямо на него, со смесью непонимания и испуга. Он немного изменился, но глаза все так же сияли раскаленным золотом. Томми, Томми…
— Томми, — голос подвёл Ньюта, он кашляет и вновь зовет, — Томми, ты что? Что случилось?
— Ньют, я тебя вспомнил.
Воцарившаяся тишина опустилась на них пробирающей изморозью, но только Тереза передернула плечами, оглянувшись в ту сторону, где они оставили лабораторию ПОРОКа.
========== -3- ==========
Ньют смотрел на Томаса, пока Томас смотрел в другую сторону. Взгляд светловолосого юноши выражал столько боли и тепла одновременно, что если бы Томас обернулся, смог бы поверить, что им можно растопить всю чертову пустошь. Ньют почти физически пытался отвернуться, но не мог пересилить себя. Он разглядывал профиль Томаса, закусив губу и стараясь мысленно оказать ему всю поддержку, на которую только был способен. Он бы очень хотел защитить Томми, но вся его защита заключалась в том, чтобы не дать Томасу быть растоптанным суровой правдой. Ньют заболел. И ничто в этом мире не смогло бы исправить ситуацию. Совсем скоро симптомы станут настолько явными, что Ньюту не удастся удержать это в себе. Он заранее извинялся перед Томасом. Заранее извинялся перед ним за свои мысли. Он кричал и кричал, умоляя простить его за будущее, но в реальности только печально смотрел на любимый профиль, наслаждаясь минутой наедине.
— Как это было? — Ньют откашлялся и попытался снова, — я имею в виду, какой я был? Как мы общались? Мы были такими же бестолковыми шанками или что? Мы дружили?
Они снова спустились с горы со стороны пустыни, потому что здесь можно было надеяться хоть на какое-то тепло этой ночью. Уже привычный костер почти прогорел, они доели остатки батончиков, что смогли прихватить в столовой лаборатории перед побегом и допили последнюю бутылку воды на всех. Отступать было некуда. Томас забрался повыше, чтобы иметь возможность наблюдать за небом. В любой момент, ПОРОК мог выслать за ними берг или устроить испытание еще какой-нибудь биомеханической тварью вроде гривера.
Ньют устроился рядом с ним. Теперь, когда он узнал о болезни, решил проводить с ним столько времени, сколько у них есть. Он улегся на песке в полуметре от Томаса, сбоку наблюдая за тем, как Том вспоминает события десятилетней давности. Сам Ньют не помнил ничего. В голове сновали какие-то вспышки, обрывки, фразы, но все это было похоже на параллельную вселенную, которая никогда не существовала.
— Мне кажется, мы были друзьями. — Томас быстро взглянул на Ньюта, не в силах вынести его любопытный взгляд. Странно, но он не хотел делиться этим воспоминанием ни с кем. С Ньютом в первую очередь. Томас чувствовал какую-то непонятную вину перед ним. И хотя Ньют сказал, что уже давно не важно, кем они были до лабиринта, Томас никак не мог простить себя за то, что сделал с ними. Они сейчас здесь из-за него.
— Я вспомнил совсем немного. Ты заходил в… ммм… это был какой-то кабинет, наверное. Там были врачи. Ты упирался и обернулся на меня. Я стоял дальше, но видел твой взгляд и слышал, как ты позвал меня по имени. — Томас набрал полную горсть песка и медленно развеял его по ветру.
— Как я назвал тебя? - в голосе Ньюта слышалось простое любопытство, как если бы он узнавал цену на молоко в соседнем супермаркете.
Признаться, что ему доставило особое удовольствие воспоминание об имени, Томас не смог даже самому себе, но все же прознес:
— Томми.
— Странно… — Томас непонимающе посмотрел на Ньюта и тот сел, отряхивая штаны от рыжего песка. — Я думал, имена они у нас тоже отобрали. Я бы поверил во что угодно, если бы мне сказали, что ПОРОК это хорошо.
Они тихо засмеялись и напряжение спало. Удивительно, как вообще они могли чувствовать себя спокойно посреди пустыни, уставшие, словно загнанные лошади. Как они могли на миг отпустить пожирающее чувство тревоги за будущее и, еще не успевший высохнуть, ядовитый сок прошлого.