— Не тяни уже, Томми, — Ньют задыхается от собственных мыслей. Его поглощает волна боли и почти неконтролируемое желание ощутить Томаса еще ближе. Глубже, если того требует физиология.
Томас угнездился поудобнее, упираясь ботинками в стенку напротив и спустив штаны Ньюта, одним быстрым движением входит в него, заставив закричать. Ладони Ньюта мелькают в полумраке и он хватается за спасительную поверхность бетона, сдирая пальцы в кровь. Томас одной рукой зажимает ему рот, а другой за бедра удерживает на месте, продолжая привыкать к теплу внутри него. Ньют болезненно стонет, смаргивает слезы и даже не пытается удержать тело от чудовищной дрожи. Томас хочет прошептать что-то успокоительное, но язык распух и будто прирос к нёбу. Он медленно выходит почти до самого конца, но затем снова погружается в узкую плоть Ньюта. Черт, как же можно так сладко стонать от боли, думает он, пока сам до крови кусает губы, заставляя себя не ускорять темп. Тело требует разрядки, но ему все еще приходится подстраиваться под Ньюта. В голове мысли раскручиваются в оглушительный торнадо, освещая все вокруг вспышками забвения и заливая пространство оглушительным стуком крови в ушах. Вдох — и Томас забывает, где он. Выдох — и его имя вылетает из памяти. Стон Ньюта — и Томас растворяется на атомы.
Ньют больше не кричит, он скулит и трется об Томаса спиной, пригвождая того к шершавой поверхности трубы. Податливый, словно пластилин, он изгибается и насаживается на пульсирующий член Тома еще глубже. Теперь пришел черед брюнета громко застонать. Ньют неосознанно повторяет его интонацию и тянется рукой к собственному члену, но и тут Томас оказывается быстрее, и перехватывает его ладонь, заламывая руку.
— Нет, милый, это мое, — он удивляется своей смелости и еще больше удивляется грубости, с которой зажимает Ньюта между собой и трубой, навалившись всем телом. Он просто не может совладать с чувством, что он наконец его. «Мой», — мелькает в голове и Томас смазано кусает его белоснежную кожу на плече. Ньют охает, пытаясь вырваться, судорожно дрожит, когда Томас берется за его член и начинает двигать рукой вверх-вниз, скользя по нежной коже мокрой от пота ладонью. Из горла блондина вырывается гортанный стон, и он напрягается, не давая себе утонуть в черных всполохах перед глазами.
Подошвы ботинок Томаса скользят вниз, гремит пряжка ремня Ньюта, температура воздуха подскакивает на десяток градусов, одаривая парней сухим кислородом, который жжет горло. Мышцы задеревенели, и каждое движение сопровождается новой ссадиной от грубого бетона.
Томас начинает двигаться быстрее, наплевав на все предосторожности и с приоткрытым ртом наблюдая за реакцией Ньюта на свои движения. Кому нужны слова, когда он дрожит под ним, все громче и громче повторяя его имя?
— Томми… — Ньют вырывает из его ладони одну руку и упирается локтем в трубу, сдирая в кровь и его, — Томми… — он чувствует, как внизу живота набухает тугой узел желания, закручивая его внутренности в пучок оголенных нервов. Этот узел душит его, и единственным вариантом расслабиться становится только продолжать двигаться навстречу удушающей истоме. — Пожалуйста, Томми, пожалуйста…
Он стонет почти одновременно с Томасом, который усиленно дергается в последний раз и дрожа, затихает на нем, будто из него ударом вышибли весь воздух. В голове пульсируют взрывы удовольствия, тело наливается цементом, и каждый вдох несет с собой невыносимую тяжесть. Ньют облегченно улыбается и чуть сдвигает его с себя, наконец, делая глубокий вздох и понимая, что умирать теперь не страшно. Страшно остановиться на этом.
Комментарий к -13-
Если хотите поджариться, как парни: Matt Woods – Rearview
Я надеюсь, что 13 часть принесла вам весеннее настроение хе-хе
========== -14- ==========
Они выбрались из трубы только через час. Совсем стемнело, когда они потеряли из вида последнее дерево с меткой и, заблудившись в пространстве, рухнули в неглубокую не промерзшую речку. Вымокнув до нитки, но счастливо смеясь и опасливо шикая друг на друга, парни только чудом отыскали огни заброшенной на первый взгляд постройки. Они перешли на бег и рванули к ней. В тот же миг Томас ощутил какой-то нечеловеческий взрыв почти садистского удовольствия, поняв, что Ньют сейчас хромает не только из-за сломанной когда-то ноги.
Томас даже слишком увлёкся своими мыслями, так что Ньют успел подойти к нему и хитро улыбаясь, сделал ему быструю подсечку. Рухнув на спину и судорожно хватая ртом воздух, Томас огляделся и усмехнулся, наблюдая за нависающим над ним блондином. Бороться не было никакого желания. Но он все равно из вредности ухватился за протянутую холодную ладонь и рывком опрокинул парня на себя.
— Когда ты поймешь, что бороться со мной бесполезно? — его слова источали столько сарказма и теплоты одновременно, что Ньют довольно засопел.
— Понял это еще в лабиринте. — Ньют сел и привалился к нему спиной, задирая голову к небу. В этот момент он еще больше стал похож на восторженного школьника. — Ты слишком долго догонял меня, Томми. Больно медленный ты для бегуна.
Томас рывком сел и оказался сверху на Ньюте, прижав его бедра к земле. Он грубо поцеловал его, краем глаза успев заметить собственные багровые укусы на его шее.
— Еще слово, и тебе придется хромать до конца жизни, — с наигранной угрозой прошипел Томас.
— Идиот, — Ньют выгнулся и скинул Томаса с себя, с опозданием понимая, что тот поддался, — когда ты поймешь, что я только этого и жду от тебя?
Он легко подпрыгнул и схватился за ближайшую ветку ели над ними. На Томаса обрушился целый водопад из снега и мелких льдинок, попадая за шиворот толстовки и оседая толстым слоем на его волосах, бровях и ресницах. Шапку он оставил в той трубе, просто забыв про нее. От неожиданности Томас вдохнул снег, закашлялся, нелепо поднялся, скидывая снег с лица, и с восторгом уставился на Ньюта. Тот заливисто хохотал над ним и предпринимал отчаянные попытки сбежать с места преступления, утопая в глубоком снегу. В этот момент Томас понял, насколько важен для него каждый вдох Ньюта. Стоило пройти через все это, чтобы увидеть его счастливым. Стоило пройти через все это, чтобы увидеть его своим.
Он тепло улыбнулся, чувствуя, что где-то внутри лед превращается в поток теплой воды, смывающей боль от последних лет. Еще раз осмотревшись, он хмыкнул и припустил за Ньютом.
Уже через двадцать минут, пройдя нескончаемый поток охраны, вопросов Винса и любопытных взглядов друзей, они избавлялись от мокрой одежды и пытались отогреться огромными кружками с чем-то горячим. Жидкость расслабляла, успокаивала и придавала какой-то веселый шарм взглядам друг друга.
— Ты весь заледенел, боже ты мой! — Бренда принялась накручивать круги вокруг Томаса, выхватывая из его рук мокрую одежду, кидая укоризненные взгляды на Винса. Тот и сам был озабочен задержкой парней, но увидев их возле ворот, испытал странное щемящее чувство радости. Эти оболтусы остались живы в шизанутом лесу и даже улыбались.
— Не весь… — тихо пробормотал Ньют и растянул губы в довольной улыбке. От его интонации и такого ясного подтекста, Томас вспыхнул, не справляясь с жаром, что поднялся из живота и затопил его до самых кончиков волос. Ньют преобразился и это заметил не только Томас.
— Ты лыбишься, как довольный котище, который ухватил порцию сметаны, — лениво протянул Минхо, глядя на Ньюта. В следующее мгновение его азиатские глаза распахнулись от удивления. — Я допер! Блин, черти, я допер!
— Минхо, заткнись! — Томас вовремя прервал его начинающийся поток догадок. — Пожалуйста, заткнись… — чуть более вежливо промямлил Том.
— Могила! — клятвенно заверил его друг, чем вызвал недвусмысленный смех Ньюта.
— Кто и должен говорить об этом, так это я, — блондин не смог успокоиться и прыснул со смеха в рукав мокрого свитера. Как бы ни хотел Томас шикнуть на него за столь неоднозначный повод повеселиться, но не смог оборвать его такой искренний смех. Смех Ньюта был дороже любых предрассудков.