Выбрать главу

Он не понимал. Не понимал ровно до того момента, как увидел испуганного беззащитного шенка в ящике. Не понимал ровно до того момента, как пожал его руку при знакомстве, ощутив волну тока от его теплой ладони. Не понимал до той секунды, пока парень не сказал свое имя. Томас. Имя, которое стало той самой банальной путеводной звездой для Ньюта. Имя, которое вывело его из лабиринта. Парень по имени Томас, который вновь вернул его к жизни. Парень, который робко поцеловал его, даже зная, что скоро всему наступит конец. Парень, в которого Ньют верил больше, чем в мифического бога и возможность найти лекарство.

***

Весь следующий день Ньют провел как в тумане. Томас не отходил от него ни на шаг, и ему пришлось постараться, чтобы избавиться от него хоть на час. Он чувствовал себя последним ублюдком, когда просил Минхо отвлечь Томаса. Азиат ничего не спросил, но посмотрел на блондина так, что по коже пронеслись мурашки, а в глазах защипало.

— Винс, я хочу уйти. — Они вдвоем раскладывали вещи в одной из кладовок, когда Ньют решился на разговор.

— Я догадывался. Куда отправишься? — Винс несмело оглядел его лицо, усилием воли пряча дрожь от сочувствия. Этот парень не заслуживал такой участи. Он определенно был одним из самых мозговитых парней, встреченных Винсом с момента трагедии. Его умение организовать отряд очень помогло бы им в переходе и последующем строении новых жилищ. Ньют мог утихомирить даже таких негодяев, как Томас.

— В ад, — попытался пошутить блондин, но мгновенно вновь стал серьезным. — Обратно. Не хочу быть ходячим напоминанием. Не хочу быть неоправданным риском.

— Чем я могу тебе помочь? — Винс действительно хотел ему помочь. Странно, но эти подростки стали дороги ему за короткое время. Их отважность, прыть, умение принимать мгновенные решения и дружность поразили мужчину. Он понимал, что с уходом Ньюта парни потеряют слишком много. Возможно, самое ценное из того, что у них было.

— Томас. — Просто сказал Ньют, вкладывая в это имя всю свою просьбу. У него больше не было никаких пожеланий. Он не нуждался в помощи, хотя внутри все отчаянно взывало к чуду.

— Кхм…

— Просто отвлеки его. Позволь мне сделать все правильно. — Ньют отложил вещи, облокотившись на стеллаж. В его позе не было ни намека на огонь, пожирающий его изнутри. В данную минуту он предавал самого близкого человека, да еще и просил поддержки от человека, которому, кажется, было плевать на их отношения.

Винс устало задумался. Когда Томас узнает о том, что они провернули, он будет в бешенстве. Мужчина не был уверен, что справится с этим. Не мог же он запереть его под замком. Но и оставить здесь обоих — это значит потерять еще больше. Они могли хотя бы рискнуть. Практически невыносимо было видеть, как этот паренек пытается справиться с эмоциями, тихо шмыгая носом. Ему требовалось большое мужество, чтобы просто попросить Винса о помощи. К тому же, он даже не знал, куда уйдет и что будет там с ним. По-человечески Винс не хотел его отпускать, не хотел сознательно идти на убийство. Один, в лесу, а потом в горах, Ньют был обречен. А с гудящей в голове Вспышкой он и сейчас был почти уже труп.

Как бы ни было тяжело на душе от такого поступка, Винс с усилием кивнул, сглотнув тугой ком в горле. Им всем пришлось отказаться от много. Пришлось потерять многих близких людей. В конце концов, они потеряли даже свой привычный мир. Винс снова напомнил себе, что пора перестать сближаться с людьми, чтобы потом находить в себе силы их отпускать. Хотя после всего пережитого он отказывался черстветь. Так что он просто подошел к Ньюту и обнял потрясенного парня, выражая свое соболезнование через действие. Слишком поздно для сожалений, они остались в прошлом мире.

— Я горжусь тобой, мальчик.

— Да, я тоже… — в голосе блондина звенела сталь, которая плавилась от едва сдерживаемых слез.

***

— Не знаю, мне кажется, тебе очень идут эти патлы… — жеманно проговорила Бренда, накручивая светлые пряди Ньюта на палец. — Ты так забавно их откидываешь назад… Как лихорадочный.

— Режь уже, — устало выдохнул блондин, стараясь не заводиться. Томас тоже сказал ему, чтоб не трогал прическу, но разве Ньют станет слушать какого-то шенка. Он хотел снова ощутить ту легкость, с которой расставался с отросшими волосами в Глэйде. Тогда у них даже был паренек, Зарт, который раз в месяц приводил в порядок головы глэйдеров. Кто-то, конечно, отращивал себе длинные волосы, и они потом висели вечно нечёсаными космами. Ньют не мог себе такого позволить. Если что и было в его власти в чертовом лабиринте, так это его прическа. Так что он нетерпеливо тряхнул головой, откидывая с глаз отросшую челку и с удовольствием услышал характерный режущий звук ножниц. На пол упала первая прядь, как будто вновь возвращая ему ясность мыслей. Сейчас он сидел в комнате Бренды, которая вполне искренне вызвалась помочь ему с этим.

— Вообще да, у тебя такое скульптурное лицо, грех его прятать, — снова заговорила Бренда, состригая добрый десяток сантиметров. Она старалась вернуть Ньюту прежний растрепанный вид, который помнила. Странно, но она точно знала, как он выглядел раньше. Как будто видела его фото давным-давно.

— Ты как будто подкатываешь ко мне, — хмыкнул Ньют.

— Еще чего! — возмутилась Бренда. — Ты вообще не в моем… Ненавижу блондинов, — она состроила умилительную мордашку, заглядывая Ньюту в лицо. — Ты, конечно, красавчик, но здесь есть парни и посимпатичнее.

— Например, Томас, — подсказал блондин, чувствуя в груди поднимающую ревность. Он понимал, что это шутливый разговор и все же злился на нее.

— Томас вообще картинка, — вздохнула девушка, — жаль, что гей.

— Он вообще-то не… — Ньют осекся, подбирая слово, — скорее би. У него ведь была Тереза… — господи, как странно обсуждать брюнета с девчонкой, тем более, с влюбленной в него девчонкой.

— Странное создание эта Тереза, — проникновенно произнесла Бренда, словно не слыша слов парня, — говорила, что любила Томаса, а сама предала. Считала вас друзьями, но выдала ПОРОКу. Верила Пейдж, но кажется, стала сомневаться…

— Что? — Ньют резко обернулся, недоверчиво разглядывая Бренду, — ты сказала Пейдж? Откуда ты знаешь ее?

— Все знают Пейдж, — девушка выглядела испуганной и растерянной, — она не тайный агент.

— Но ты совсем не знаешь Терезу, почему ты говоришь, что она верила Аве? — не унимался Ньют, хмурясь.

— Не знаю… — она силой развернула Ньюта обратно спиной к себе, чуть грубее оттягивая его волосы, чем требовалось. Ньют скривил лицо, но не издал ни звука. — Мне кажется, что я просто знаю об этом. Как будто не помню, но знаю, что это точно так и есть.

Ньют хранил молчание, пока она продолжала его стричь. Каждый человек, которого он встречал на своем пути, оберегал в шкафу какие-то секреты из прошлого. Кто-то, как в случае с Томасом, даже не догадывался об этом, а кто-то, как Тереза, усиленно скрывал их от других. Бренда не казалась человеком, что пытается что-то скрыть. Она вполне открыто говорила о своем отношении к глэйдерам и к ситуации в целом. Не стеснялась признавать симпатию к одним и почти настоящее отвращение к другим. Но ей почему-то хотелось доверять, даже несмотря на то, что периодически она бесила его своими откровенными взглядами на его брюнета.

— Ньют? — девушка дождалась его мычания, означающего готовность слушать, — если я скажу, что помню тебя… Не в смысле, помню, а кажется, что помню… ну ты понимаешь ведь?!

Ньют осторожно кивнул, не зная, как отреагировать на ее слова. Кажется, что помнит. Нечто подобное испытывал каждый, кто прошел через Стерку. Иногда обрывки воспоминаний возвращались во сне, иногда при стрессе, иногда просто так. Что-то казалось смутно знакомым, а что-то кричало о своей близости. От чего-то удавалось избавиться, а что-то хотелось раскрутить в целую историю о себе прошлом. Ньют слишком хорошо понимал, о чем говорила Бренда. И это значило, что она тоже когда-то принадлежала ПОРОКу так или иначе.

— Какой смысл обсуждать это? — парень проследил взглядом за последней прядью, спланировавшей на пол. Несколько волосков зацепились за его колено, и он аккуратно снял их длинными пальцами. — Мы давно другие люди. Любое воспоминание может быть ложным. Нужно верить только в то, что знаешь наверняка и думать о людях, в которых уверен, как в себе. Нет времени для рассуждения о черном и белом, когда весь мир погрузился в серое.