Ньют хмыкнул и стянул рюкзак с голых плеч, насмешливо смотря в сторону невидимого собеседника.
— Мудак… — пробормотал Том, откидывая свой рюкзак дальше к чужакам.
Из-за разбитого джипа показались две фигуры. Лица их были плотно замотаны коричневыми шарфами, оставляя напоказ только глаза. Вся одежда состояла из нескольких слоев разнообразных платков, намотанных поверх друг друга. В руках незнакомцы держали пистолеты, направленные на глэйдеров.
— Вам повезло, что у нас много приятелей в таком состоянии, — глухо сказал высокий парень, указывая дулом на Ньюта. — Так что я знаю, что ты пока адекват. Но это ненадолго, — заржал он, отчего Томас недобро оскалился. Плевать, кем был этот урод за шарфом, Томас четко решил вмазать ему.
— Поможете нам, и мы окажем вам услугу. — Добавил второй чужак, спуская шарф с лица. Незнакомцем оказался невысокий темноволосый парень, примерно ровесник Томаса и Ньюта. На его щеках краснели глубокие борозды, словно кожу кто-то разрезал острым ножом, а потом неумело зашил. Он посмотрел на своего приятеля, который тоже потянул свою маску вниз. — Как думаешь?
— Как вас зовут? — вместо ответа, высокий парень снова обратился к ним.
— Томас.
— Ньют.
— Я Джаред, а это Галли. — Весело крикнул парень пониже. — Присоединяйтесь к нашей тусовке.
Томас не мог поверить. Это абсолютно точно не могло быть правдой, но перед ними стоял Галли, здоровый, веселый и даже, кажется, вполне довольный жизнью. Галли, которого Минхо проткнул копьем. Галли, который стрелял в Томаса. Галли, пуля которого прошила грудь Чака.
В глазах Томаса потемнело от нахлынувшей ярости. Он шумно втянул воздух, узнавая того самого ублюдка, что забрал жизнь одного из его лучших друзей. Эта сволочь весело разъезжала по пустыне, хотя от Чака осталась лишь одна деревянная фигурка и обещание Томаса, который уже никогда не сможет его исполнить.
Томас подпитался своей ненавистью, лелея ее словно последний глоток кислорода. Он прикрыл глаза и собрав все оставшиеся силы, бросился к Галли, успев заметить, как Ньют кинулся ему наперерез, быстро угадав его намерения. Блондин впечатал кулак ему в висок и окружающий мир померк, обволакивая Томаса вихрем невыплеснутого бешенства.
***
В голове Томаса гудели пчелы. Он качнул подбородком, избавляясь от их назойливого раздражающего треска, но звук никуда не исчез. Он продолжал вибрировать в черепной коробке, раздражающе перекатываясь по извилинам острием ржавого ножа. Пчелы не просто нагло вторглись в его голову, но кажется, решили основать там свою новую колонию.
— Какого черта… — пробормотал он, обращаясь к ним.
— Наконец-то, — где-то над ним выдохнул испуганный Ньют, проводя дрожащими пальцами по его волосам. Голова Томаса лежала на его коленях, а сам он привалился спиной к днищу все еще перевернутой машины.
— Что за… — снова начал брюнет, открывая слезящиеся глаза. Он увидел робко улыбающегося Ньюта и воспоминания хлынули ледяным потоком в его голову.
Им лет по восемь. Они в старом, обшарпанном коридоре, заглядывают в мутное крохотное окно в двери. За стеклом видны двухэтажные койки и силуэты десятка девчонок, но взгляд Ньюта прикован лишь к одной — худенькой блондинке с изящно задранным носиком. Девочка явно младше их обоих, она растерянно водит пальцем по вышивке на одеяле. Ньют стоит прямо перед Томасом, чуть слышно хлюпая носом. На его футболку капают слезы, оставляя мокрые точки на груди. Томас чувствует его дрожь, ему хочется сказать что-то утешительное, но он боится обидеть мальчишку. Не каждый восьмилетний позволит себе рыдать перед другом. Но это Ньют. И у него огромное доброе сердце, до краев наполненное любовью к этому миру и к своей сестре, Лиззи. И сейчас это сердце переживает боль.
— Они дали ей новое имя, — шепчет Ньют и Томас слышит, как его голос хрипит, будто впитав в себя слезы. — Теперь она Соня. Какая к чертям Соня?
Он оборачивается и смотрит прямо в глаза Томасу. Его ресницы намокли и слиплись в паучьи лапки, глаза покраснели от пролитых слез, а кончик носа распух от того, что он постоянно тер его рукавом. Томас видит так много в его глазах. Сожаление, тоску по прошлому, страх перед будущим, отчаяние, потому что он всего лишь мальчишка и не может ничего изменить. И в его огромных глазах так много любви. Томас еще и сам не понимает всех этих эмоций, не может дать им верное определение, но абсолютно точно чувствует то же самое. Он чувствует обиду. Сейчас Ньют кажется ему самой большой бедой, что встретилась на его пути.
Сердце Томаса начинает болеть за этого мальчика. Он смотрит в его глаза, наполненные настоящим песочным солнечным цветом. Его глаза напоминают ему так много прекрасного: растаявшая сладкая карамель, кусочки светящейся меди в пыли на заднем дворе дома, золотая цепочка на маминой шее, шерсть любимого пса, что спал с ним в одной кровати. Это цвет кукурузных хлопьев на завтрак. Цвет машины отца. Цвет масла, что мама льет в салат на семейном обеде. Цвет штор в его комнате на рассвете. Цвет звезд, рассыпанных по ночному небу. Цвет глаз Ньюта приковывает взгляд Томаса, и он не может сдержать внезапную слезу, когда Ньют моргает.
Томас думает, что еще никогда не видел ничего более прекрасного и печального, чем глаза Ньюта. Он бы сделал что угодно, лишь бы глаза его нового друга вновь засияли счастьем. Ему очень нравится Ньют. Он видит в нем все, чего у него больше никогда не будет.
— Томми, нам пора перестать так встречаться, — с улыбкой шепчет Ньют, трепя его волосы. — Прости, что ударил. Но ты бы не стал меня слушать.
— Где он? — Томас подорвался, но все же еще не желая отбрасывать новое воспоминание. С тех пор он так и не смог увидеть ничего прекраснее, чем глаза блондина.
— Тише! — Ньют зажал ему рот сильной рукой, — они с другой стороны. Пытаются придумать, чем подцепить колеса.
— Он убил Чака! — фраза получилась не такой яркой, потому что пальцы Ньюта продолжали сжимать губы Томаса.
— Я знаю, знаю! Но ты должен узнать кое-что перед тем, как решишь мстить, — Ньют наклонился к нему ниже и ухо Томаса обдало его горячим дыханием. — Он снова прошел через Стерку. Он ничего не помнит, Томми. Ты отомстишь младенцу.
***
Нет, Томас не собирался так просто остывать. Этот ублюдок убил Чака. Ньют пытался объяснить ему, что тогда Галли был ужален гривером, что мозги у него плавились от сыворотки, что теперь Галли еще более плох, потому что ПОРОК снова сжег ему все воспоминания. В словах Ньюта было столько здравого смысла, а в глазах столько немой мольбы, что Томас согласился подыграть. Он СДЕЛАЕТ ВИД, что успокоился. Сделает вид, что понял и изменил свое решение. Но пока просто подберет подходящий момент.
Когда Галли и Джаред ворвались в их тихий диалог своими громкими шутливыми угрозами, Томас с трудом удержался от выплеска раздражения в их сторону. Только быстрый взгляд Ньюта и легкое качание головой охладили его пыл. Все вместе они довольно быстро поставили машину на колеса, используя лопаты как рычаг. Когда Джаред завел двигатель, Галли подошел к ним.
— Вам проще поехать с нами.
— Нет, — быстро ответил Ньют, натягивая футболку. — Это вообще не вариант.
— Как раз вариант, — с нажимом передразнил бывший враг. — В лабораторию только через город. В обход плюс два дня. А у тебя времени ни хера нет, друг.
— Я тебе не друг, — отрезал Ньют и сплюнул на песок. Он не хотел везти Томаса в город. Черт, он ведь пообещал себе.
— Откуда ты знаешь, сколько у нас времени? — с вызовом спросил Томас, становясь ближе к Галли, надеясь вызвать у него агрессию.
— Я потерял слишком много друзей за последний месяц от этой херни, — Галли указал пальцем на плечо Ньюта. В его голосе послышалась неприкрытая грусть. Том с досадой понял, что вся эта напускная бравада и веселье лишь прикрытие для сломанного парня. — Вы вышли помочь нам, и я теперь хочу ответить взаимностью. Почему-то мне кажется, что мы подружимся.
— Никогда, — бросил Томас, заметив неуверенный кивок Ньюта. Еще одна загадка, отношение Ньюта к Галли, начала терзать мысли Томаса. Теперь у брюнета было сразу три причины вскрыть его улыбающееся лицо.