Он мог бы настоять на его теле еще прошлой ночью, но они были так затуманены алкоголем и так поглощены мыслями о финишной ленточке, что не смогли бы отпустить эти мысли. Не дали бы своим желаниям пробиться сквозь здравый смысл. А сегодня все было кончено. И Томас понимал это так же ясно, как и Ньют. Блондин видел это по его глазам.
Ньют сдержанно улыбнулся Томасу, добиваясь его ответной реакции. Но Том бесстрастно вскинул бровь, будто отражая настроение блондина. Оба все еще играли в игру друг с другом, словно не было между ними прошедших месяцев. Это было увлекательно, дразнить друг друга, добиваясь смены отношения к себе: от сухого взгляда до азартной улыбки. Оба видели в этом нечто большее: не смея думать о будущем, не имея времени на долгий обоюдный спектакль, они стремились прожить весь спектр ощущений за несколько месяцев. Ньют вспыльчиво хмыкнул и протянул руку к поясу Томаса, лениво притягивая его к себе. Том нехотя сделал шаг, но дернулся, заставляя себя отпустить.
В окне разлилась ночь, вспыхивая переливами далеких звезд и поглощая почти погребенный мир. Музыка вновь пророкотала свои первые голодные аккорды, но на этот раз они остались за закрытой дверью, вдвоем, слушая только дыхание друг друга. Все должно быть иначе на этот раз. У них не было времени на долгие планы, но на друг друга время еще оставалось.
Ньют почувствовал оживление в голове: будто стая белоснежных чаек вспорхнула со спокойной глади моря, закручивая сильными крыльями непослушный ветер.
Нервы были напряжены. Ньют так устал бороться с самим собой. Он не хотел смотреть Томасу в глаза. Не хотел показывать ему насколько сильно утонул в своем разочаровании в себе.
Молодые и глупые, они снова пытались скрыть друг от друга истинных себя.
Томас притянул его к своему телу, стараясь не задевать пораженные участки.
— Ты можешь сколько угодно скрывать от меня свои мысли, но я чувствую твое напряжение, — равнодушно проговорил он, проводя языком по шее блондина.
Ньют задрожал, из последних сил сдерживая внутренний пожар. Этот огонь рвался из горла сдавленным стоном, управлял его горячими ладонями, что потянулись Томасу навстречу, держал его дрожащие пальцы, что в последний момент сжались в кулаки.
— Нельзя, Томас, нельзя, — шепот выходил хриплыми ошметками самообладания.
— Кто может запретить нам? — усмехнулся Томас. — Подумай дважды, Ньют.
Он слегка укусил его за мочку уха, лишая желания отказывать своим чувствам. Укусы становились все более разъяренными, хотя Томас понимал, что нужно делать все по-другому. В этот раз все должно было быть по-другому. Но он не мог справиться с вихрем в своей груди, прижав Ньюта к стене и зажав его руки за спиной.
— Я могу ранить тебя, если отпущу эмоции, — угрожающе проговорил блондин.
— Мне плевать на последствия, Ньют. Я тебя хочу.
Ньют только усмехнулся, сожалея, что слишком легко позволяет Томасу увлечь себя в этот водоворот осознанного безумия. Но если ему скоро предстояло стать сумасшедшим, то этот первый шаг был для него самым желанным.
Блондин медленно скользнул на пол, увлекая Томаса за собой. Его руки уверенно прошлись по знакомым ребрам, позволяя себе легкие пощипывания. Кожа Томаса одуряюще пахла самим Ньютом, их запах смешивался в воздухе над их телами.
Томас почувствовал, как Ньют жмется к нему и прижал его плечи к полу, спускаясь губами по его шее. Мышцы на его руках напряглись, когда он потянул футболку Ньюта вверх, освобождая для себя его пресс. Он поцеловал его в ключицу, облизнув тонкую косточку от плеча до горла. Почувствовал, как Ньют тяжело сглотнул, хватая воздух открытым ртом. Томас вновь вернулся к его губам, жадно выцеловывая каждую трещинку, стараясь передать ему все свои чувства без остатка. Голова понемногу избавлялась от мыслей, становясь болезненно пустой. Томас вернулся к ложбинке в ключице, прямо под самым горлом блондина. Поцеловал, спустился ниже, поцеловал, лизнул, укусил тонкую кожу, ощущая, как жар от макушки распространяется по всему телу, посылая волны мурашек по коже. Ньют сильно вздрогнул и вцепился пальцами ему в волосы, наклоняя голову ниже. Не вопрос, Томас был готов к этому. Он укусил Ньюта в область ребер, чувствуя соленый привкус его кожи. Спустился руками ниже, прерываясь лишь на то, чтобы стянуть с Ньюта штаны. Блондин прогнулся в пояснице, поднимая бедра и отбросив штаны в сторону, потянул Томаса к себе, обхватывая лодыжками его таз. Но Том не спешил сдаваться. Он засмеялся и снова прижал Ньюта к полу, стараясь не слишком сильно сжимать его в своих руках, хотя единственным его желанием было сделать что-то грубое. Откуда в нем эта жесткость.
Ньют не сопротивлялся, когда Томас сполз еще ниже, целуя косточки его бедер. Не сопротивлялся, когда язык Томаса скользнул ниже, прокладывая мокрую дорожку от пупка к опускающейся резинке боксеров. Горячие пальцы сжали его член, а следом его коснулись губы Томаса.
— Вот черт… — выдохнул Ньют, подаваясь бедрами навстречу рту Томаса. Горячие губы плотным кольцом обхватывали его член, а мягкий язык доводил до безумия покруче Вспышки.
Томас стянул с него белье, сам все еще оставаясь в штанах. Он краем сознания отмечал реакцию Ньюта на свои действия, чувствовал его дрожь и пальцы, которые тянули его ближе.
Том поднял ногу Ньюта и поцеловал его кожу с внутренней стороны коленки, улыбаясь хриплому вздоху блондина. Прошелся короткими влажными поцелуями по внутренней стороне бедра, поднимаясь выше и потемневшими глазами уставился в лицо Ньюта, который кривил и кусал губы, не в силах больше сдерживаться.
Том облизал два пальца и медленно ввел их в Ньюта, с усилием раздвигая сопротивляющуюся плоть. Чтобы смягчить свои действия, он вновь облизнул член Ньюта, и вновь толкнул пальцы глубже. Язык, пальцы, язык, пальцы. Ньют попеременно то стонал, то вскрикивал, блуждая закатывающимися глазами по потолку. Томас прибавил еще один палец и продолжил доводить Ньюта до оргазма. Он так хотел, чтобы Ньют сам попросил его о продолжении. Но Ньют не попросил, а хрипло рассмеявшись, отпихнул его руку ногой и быстро перевернул под себя, не давая возможности опомниться. Его зубы ломило от того, как сильно он их сжимал, удерживая себя на грани реальности. Раз уж Томас начал это, Ньют намеревался зайти дальше.
Стягивая брюки Томаса вместе с бельем, Ньют неожиданно развеселился. Было время, когда он действительно боялся реакции Томаса на свои эмоции, но этот страх давно пропал, оставив в голове Ньюта только удушающую истому от звуков стонов Томаса. Сейчас брюнет смотрел на него глазами, полными неутоленного желания. Они оба так давно сдерживали себя, что сейчас оставалось лишь отпустить голод и взять все, чего требовали тела. Ньют собирался выжать из сегодняшней ночи по максимуму.
Он укусил его за грудь, потом под грудью, ниже по прессу, продвигаясь буквально по миллиметру. С каждым укусом в голове растекалась оглушающая звенящая пустота, в которой молниями сверкала одна мысль. «Мой, мой, мой, мой». Укус за укусом, они сменялись поцелуями, заставляя Томаса дрожать под напором Ньюта. Он должен был узнать сколько в Ньюте любви к нему, даже если никогда не слышал от него признаний.
— Я так глубоко в тебе, парень, я так сильно увяз, — проскулил Ньют, вкладывая в свои слова все, на что еще был способен.
Ньют поцеловал головку члена Томаса, и услышав сдавленное «Нет», рассмеялся и наполовину вобрал его в рот. Хотел любви, получи. Он сжал пальцами основание члена, чуть двигая ими вверх и вниз. Облизал его, смотря в глаза Томасу, когда тот приподнялся. Этот момент смыл в унитаз всю сдержанность Томаса, и он дернулся вверх, но Ньют сел ему на живот, поворачиваясь спиной к его лицу и снова наклонился к члену ртом. Он смотрел, как напрягаются бедра Томаса, чувствовал, как его пальцы шарят по его бокам, пытаясь стянуть его с себя и одновременно умоляя продолжать. Он продолжал глубоко вбирать член Томаса в рот, ощущая, как лопаются обветренные губы и кровь смешивается со вкусом брюнета.