Томас тихо зашел в комнату следом за ним, боясь приближаться. Он был напуган несдержанностью Ньюта, но не отводил дрожащий взгляд от его глаз, которые были окутаны черной пеленой. И только этот взгляд, и растерянность брюнета вернула Ньюта назад. Он испуганно оглядел помещение, боясь смотреть на Томаса. Он просто чудовище, он не должен опускаться до уровня конченных шизов, но, кажется, он действительно теряет себя и больше не может это контролировать.
— Томас, мне нужно уходить, — просящим голосом проговорил он.
— Ньют, нет, — в успокаивающем голосе Тома слышалась твердость, — мы пойдем вместе. Мы ведь все решили.
— Но обстоятельства изменились, Томас! Я больше не могу… я теперь опасен.
— Мы справимся с этим вместе, ты помнишь? Мы давно обсудили это.
— Не с чем справляться. Все. Это конец.
Томас приблизился на шаг и Ньют пошел к нему навстречу, сгорбившись от отчаяния. Еще не конец, думал Томас, осторожно, но крепко обнимая Ньюта. Еще есть время. Черт знает, сколько, но он и не собирался оставлять его. Пусть всё снова идет в ад, они пойдут туда вместе.
— Отпусти меня, пока мы не сгорели дотла, Томми… — произнес Ньют ему в плечо, сильно сжимая пальцами его спину.
— Нет. Прости, Ньют, но нет. — Том дождался короткого кивка и повел Ньюта собирать вещи. Время работало против них, так что нужно было поторапливаться и вновь возвращаться к борьбе, о которой они успели забыть за эти два дня.
***
Томас протянул ладонь и Ньют неуверенно подался пальцами ему навстречу. Они взялись за руки, стараясь дышать как можно спокойнее.
— Теперь только ты и я, да? — Том ободряюще улыбнулся Ньюту, пряча страх на задворки сознания.
— Так ведь всегда было, если подумать, — голос Ньюта дрожал, но в глазах горела решимость.
— Я всегда гордился тобой. Наблюдал, как ты отважно бросался в самую середину ада, и мое сердце плавилось от гордости за тебя.
Ньют выглядел удивленным. Это ведь он всегда гордился Томми. Каждый раз, провожая его в лабиринт или смотря на него в ожидании услышать план действий, Ньют горел восхищением.
Они вышли наружу, ослепленные ярким солнечным светом. У входной двери неожиданно столкнулись с Галли, который выглядел таким же удивленным и потерянным.
— Парни, извините! Я чудовищно виноват перед вами! — Он искренне хотел прощения этих двоих. Этим утром Джаред уехал в одиночестве, кинув бывшего глэйдера в городе. Галли ожидал подставы от него, в особенности после вчерашней стычки. После драки с Томом и Ньютом, они крепко поссорились. Галли и сам не понимал, почему помощь новым знакомым поставил выше своих планов. — Джаред опрокинул нас всех. Но я обещал помочь, и я помогу!
— Нет! — Ньют, который еще полчаса назад рвал и метал от злости, теперь лишь устало уперся рукой в грудь бывшему другу. — Ты можешь подсказать нам, куда двигать, но дальше мы сами, спасибо.
— Но я могу вывести вас быстрее! — сопротивлялся Галли, ожидая поддержки от Томаса. Но тот лишь спокойно ждал решения блондина, хотя в тайне уже был солидарен с ним.
— Плевать я хотел на это дерьмо, Галли, — Ньют сосредоточил свой разочарованный взгляд на нем. — Нам пора. Так куда шлепать?
Галли выглядел убито. Он был сбит с толку реакцией парней. Сегодня все утро он только и думал, как довести их до лаборатории, дурея с себя. Двое мелких незнакомцев отчего-то казались ему смутно знакомыми, но он был абсолютно уверен, что никогда прежде не встречал их. Однако, это не мешало ему искренне хотеть помочь им. Но сейчас он понял, что они совсем не нуждались в его помощи, напротив, как будто молчаливо просили его об уединении. Ньют выглядел очень плохо, а в его взгляде то и дело мелькало отражение сумасшествия, что уже сжирало его мозги. Кажется, Томас даже не представлял, на что подписывается.
— По главной улице на восток, через три квартала направо и снова прямо. Потом у заброшенной фабрики на развилке держаться левой стороны, а выйдя из города, идти к высохшему озеру. Примерно через тридцать миль найдете шоссе, там указатель на Даллас, не заблудитесь. Еще там много патрулей, так что вы можете просто нарваться на один из них и вас отвезут в лабораторию. — Галли помолчал. — Если вы, конечно, успеете им сказать, что он иммун.
Он показал на Томаса, огорченно поджав губы.
— Удачи, парни.
Ньют только кивнул, бросая на него прощальный взгляд. На этот раз действительно прощальный. Ньют не рассчитывал на чудесное спасение, хотя мог бы поспорить с собой, чем черт не шутит, Галли же воскрес. Но в случае Ньюта эти мысли выглядели полной ерундой, он уже был одной ногой в могиле. Так что ему оставалось лишь принять то, что скоро он останется в их головах только неясным воспоминанием о худощавом блондине, встреченном однажды в жизни и не оставившим после себя ничего памятного.
— Томас! — Галли задержал брюнета, когда Ньют устремился вперед, отвлекаясь на старые вывески. Томасу было странно слышать свое имя из уст глэйдера. Новичок, урод, псих, но только не Томас. — Ты ведь видишь, что Ньют уже почти у границы? — Том нахмурился и Галли вздохнул, не отводя взгляд. — Будь осторожен.
— Он не причинит мне вреда, — глухо отозвался Том. Он все еще не простил его. Может быть, смирился с невозможностью и нежеланием мстить, но простить — никогда.
— Я просто хочу предупредить. Я уже проходил через это.
— Спасибо, — насупился Том и пошел следом за Ньютом. Он не испытывал ни малейшего стыда за свое поведение, потому что в нем не было ни капли сочувствия. Слова Галли полыхали в его мозгу, но он лишь отмахнулся от его предостережения. Этот парень так ничего и не понял о Ньюте, даже прожив с ним бок о бок много лет.
Не встретив ни единой души, юноши прошли по главной улице, осторожно заглядывая за углы зданий. Через час город оказался позади, и они углубились в пустыню, ища дорогу к мифическому шоссе, которое должно было привести их к лаборатории. Изредка Ньют останавливался, чтобы выровнять прерывистое дыхание. Его грудь тяжело опускалась и поднималась, вибрируя, будто в грудной клетке поселился дикий зверь и рвал его изнутри. То и дело ему хотелось закричать от злости. Иногда хотелось кинуться на Томаса, чтобы припомнить ему старые обиды. Но брюнет будто и сам чувствовал то, что с ним происходит и поэтому лишь успокаивал его неспешными разговорами, отвлекающими от Вспышки.
***
— Спокойно, спокойно, — Томас сидел рядом и держал ладонь на его лбу, — просто закрой глаза и дыши. Ме-е-едленно…
Ньют ненавидит его. Ненавидит его прохладные пальцы, что так быстро дарят успокоение. Ненавидит его глубокий голос, от которого бабочки в животе начинают свой похоронный танец. Ненавидит чувство легкого беспокойства на его лице, которое буквально вгоняет в могилу. Он ненавидит каждый вдох Томаса, к которому сам остервенело прислушивается.
— Да отъебись ты от меня, — угрюмо насупился Ньют, сбросив его ладонь и зажав ее в своих пальцах, замер.
— Дыши медленно, думай о пьяной вечеринке в Глэйде. Думай о том, как я навалял Галли в первый вечер. — Голос Томаса такой рельефный, что кажется, за него можно и нужно цепляться, чтобы не соскользнуть в пучину безумия. — Дыши, Ньют. Я рядом.
— Думаю о том, как ты НЕ СМОГ навалять Галли.
Ньют ненавидит легкую улыбку в голосе Тома. Он ненавидит его тепло. Он ненавидит его уверенность.
Он ненавидел его и все же продолжал через силу дышать и держать его за руку. Томас рядом. Все нормально.
***
Томас сидел рядом с ним в тени древнего ржавого бензовоза. Солнце перешло невидимую черту и теперь осталось за спинами парней, давая легкий отдых покрасневшим глазам. Железо машины раскалилось до возможности поджарить на нем яичницу, но это все-равно было приятнее, чем обжигающее зенитное солнце. Рядом валялись смятые железные бочки, со съеденными коррозией боками. Небо цвета индиго, не синее, но и не фиолетовое, простиралось над их головами с неприступностью древней крепости, прерываясь на короткие продольные волны тщедушных облаков. Везде, куда хватало глаз, над песком на метр поднималась мутная пелена. Это горячий сухой ветер играл с верхним слоем барханов, задевая и чувства парней. Горло напоминало наждачную бумагу, поэтому легче было молчать, чем терпеть эту муку.