— Тебе нужно было остаться с девчонкой.
— М?
— С Терезой. Ой, да кончай, Том, ты же был влюблен в нее, как идиот. Как только она появилась в ящике, все встало с ног на голову. — Ньют тяжело догнал его, не желая мириться со своим положением мертвого груза. — Ты просто терял свое время со мной.
— Кто дарит любовь, тот никогда не теряет время зря. — Гораздо спокойнее ответил Томас, чем от него ожидал блондин. Злость в голове осела сама собой, будто начавшийся торнадо растерял весь свой буйный нрав и рассыпался в воздухе.
— Прости, — в потухшем голосе Ньюта слышалось искреннее раскаяние. — Ты прав. Значит, я тоже был здесь не просто так.
— Да, я прав. И ты прав. Ты здесь не просто так, слышишь? В тебе так много любви, Ньют… — Томас с грустью вспомнил прошлое и решил ничего не говорить ему про Лиззи. Парень не был уверен, что это не заставит Ньюта слететь еще быстрее. — Так что просто продолжай идти, чертов шенк.
***
И он продолжал. Хотя с каждым шагом все больше терял себя среди песков. Он хотел, чтобы Томас гордился им. Хотел, чтобы слезы высохли на его щеках, превратившись в улыбку. Вскоре он совсем изменится. Ньют уже чувствовал подступающее безумие. Оно тихо кралось за ним по пятам, уже почти не прячась за поваленными деревьями разума. Словно шумел огромный лес, стирая свои вековые ветви о грубую кору. Словно невидимый гитарист настраивал сломанную гитару, натягивая старые ржавые струны.
Потерянный, оглушенный, он все шагал под этот удар, надеясь только встретить его достойно. Вспышка, этот дикий ненасытный зверь, пожирала его изнутри. Он старался латать дыры, но она была сильнее и хитрее. Каждый его выпад заканчивался на земле. Каждое слово против оборачивалось кляпом во рту. Каждый злой взгляд обращался в слепоту. Она овладевала им грубо, без права на помилование или хотя бы на отсрочку. Он отдавал ей себя, но продолжал прятать за спину Томаса. Это было его единственным условием. Я сыграю с тобой в игру, злая сука, думал он. Можешь забрать у меня все: настоящее, будущее, любые надежды, фантазии, силу, тело, мой мозг. Можешь убить меня самым извращенным способом. Можешь терзать меня, рвать кусками, глодать кости и развеивать прах в этой чертовой пустыне. Можешь скормить меня стервятникам, вырезав глаза и язык. Можешь издеваться, мучать, колоть, рубить, резать! Забери у меня все! Только не трогай его… Это последнее желание приговоренного к казни.
***
По лбу Ньюта стекали капли пота, хотя Томас дрожал от холода ночи. Блондин лихорадочно скинул куртку, дыша все тяжелее, будто с каждым вздохом уходил все дальше на глубину. После заката прошло около двух часов. Или трех. Или несколько жизней.
— Забери это, — он протянул Томасу помятую бумагу, испачкав письмо своей кровью. Неожиданно он вспомнил фигурку Чака, которая все еще лежала в кармане брюнета. Кто же был виноват в том, что Томасу доставались прощальные подарки, помеченные кровью друзей?
— Ньют, давай не будем… — начал Том, но Ньют зло перебил его, буквально силой впечатывая письмо ему в грудь.
— Я сказал, забери эту чертову бумагу, Томас! Пока я не передумал. Зачем ты бесишь меня?
Том медленно убрал письмо в карман, застывая в темноте. Взгляд Ньюта был похож на взбесившийся сгусток пламени, он хватал и рвал реальность между ними, сжигая все мосты в жизни блондина. Нежность, жалость, сострадание, все это ушло на второй план, отступило в тень Вспышки, даже не мечтая еще хоть раз оказаться в поле зрения Ньюта. Томасу было больно смотреть на парня.
— Мне. Просто. Нужно. Тебя. Обнять. — С жадностью отчеканил Ньют, будто боясь, что не успеет сказать следующее слово. Он потянулся к Томасу, страшась того, что тот его оттолкнет. Но разве мог Том пойти на поводу у своего здравого рассудка, который вопил бежать прочь и забыть все это, чтобы спасти свое будущее. Он не мог оторвать себя от Ньюта, даже если бы попытался. Даже если он погибнет, он не перестанет идти за ним. — Пожалуйста, Томми… Пожалуйста.
Услышав мягкую просьбу, Том погладил пальцами плечи Ньюта и почувствовав его отдачу, нежно сжал худое тело в своих руках. Ньют всхлипнул, пряча испачканное кровью лицо у него на плече и отчаянно, до онемения, цепляясь пальцами за его куртку. Он так не хотел отпускать его, что готов был раствориться в нем прямо здесь и сейчас, пробраться рассыпавшимся песком сквозь его кожу и свернуться глубоко внутри, отдавая последнее тепло тому, кто был для него дороже всех в этом погребенном мире. Последняя жизнь, которую он без раздумий отдал смешному мальчику с шоколадными глазами.
Укрытые темнотой и воцарившейся тишью между ними, они принимали ночь и сами заполнялись ее чернотой без остатка, инвестируя боль в будущее, без шанса на новый безболезненный вдох.
***
— Я должен идти, Ньют. Я должен попытаться кого-то найти…
— Нет, нет, нет… — в душе Ньюта разливалось равнодушие, но он все продолжал цепляться за Томаса.
— Я ведь не могу просто сидеть здесь. Я могу хотя бы попытаться найти патруль или даже добежать до лаборатории.
— Не уходи, Томми, пожалуйста.
— Но я не могу просто… Ньют, я должен что-то сделать… — Томас склонился к Ньюту, лежащему у него на коленях. Трясущимися пальцами он гладил его светлые волосы, смешанные с жестким песком. Ему все сложнее было прогонять панику.
— Ты делаешь, Томас. Ты делаешь. Ты все еще держишь меня здесь.
Где-то далеко, на рваной линии горизонта, там, где горчично-желтые пески смешивались с темным небом, их уединение нарушил робкий луч рассветного солнца. Он неспешно пробирался по пустыне, лаская залежи крохотных песчинок и пряча свое любопытство, заглянул в лицо Ньюту, освещая кроваво-красные глаза блондина. В углах мертвенно-бледных губ запеклась черная кровь, украшая своими жуткими разводами острые скулы парня. Он уставился невидящим взглядом в небеса, посылая последнюю немую молитву любому, кто мог его услышать. Он отчаянно молился, чтобы им дали еще хотя бы час. Но небосвод продолжал молчать, игнорируя мольбы непокорного парня. Безумец, он ведь просил так много, попирая все законы мироздания.
***
— Ну что, ты все еще считаешь, что обитатели рая выглядят именно так?
Ньют прокричал свои мысли, выныривая из омута болезни и фокусируя взгляд на лице Томаса. Совсем немного. У него осталось так мало времени. Но сил не было даже на слова, поэтому Ньют продолжал смотреть ему в глаза, судорожно собираясь для каждого нового вдоха. Ему казалось, что внутри него кто-то развел костер и он полыхает у него под кожей, сжигая заживо. Все внутренности скручивало в канат, кожа была натянута так крепко, что казалось, стоит двинуться и она лопнет, выпуская на волю зверя. Глаза резало, они слезились даже от мягкого рассветного утра и все время хотелось их закрыть, но Ньют упрямо держал их открытыми, чтобы видеть все до последней секунды. Очередной резкий сдвиг внутри и Ньют скорчился в руках Томаса. Он оттолкнул его и перевалился на колени. Изо рта потекла черная кровь. Как больно, господи, как же больно.
— Ньют, чем мне помочь тебе? — Томас в панике взывал к нему, но до Ньюта слова доносились лишь обрывками звука, как сквозь сломанную рацию.
— Да посмотри ты на меня! Смотри на меня, не отводи взгляд! — Ньют прокричал это в лицо Томасу, дыша хриплыми рывками. — Тебе нравится то, что ты видишь? Ты видишь хоть какой-то смысл в этом лице? Я даже забываю, кто я… — Ньют закрыл глаза, из-под которых капали слезы. — Кто я? Откуда я пришел? Как меня зовут вообще? Хоть кто-то в этом мире помнит мое настоящее имя? И кто навсегда запомнит это чужое? Томми, это… это все. Прости меня, ты знаешь, я боролся… — Ньют сделал еще один поверхностный вдох. — Я боролся и проиграл. Так глупо проиграл. Я пытался, Томми, я пытался…
— Я знаю, Ньют, я знаю, — Томас уже не понимал, о чем говорил, лишь старался не пропустить ни единого звука от Ньюта. Его дрожь передавалась окружающей реальности, круша мир на кусочки рассыпанного пазла.
— Я не смогу причинить тебе боль… пожалуйста, не проси меня об этом. Помоги мне, Томас! Помоги мне! — Ньют снова закричал, застонав его имя. Имя, которое вело его через боль и темноту к последним крохам разума.