— Чем помочь? Ньют, я не знаю, что делать… Я боюсь, Ньют… — Том судорожно хватал крохи кислорода, отчаянно ища подсказку в постоянно меняющемся лице Ньюта. — Чего ты хочешь?
— Это последняя… моя последняя просьба. Томми… — Ньют потянулся к пистолету на бедре Томаса. — Помоги мне. Помоги остаться здесь, с тобой. Убей меня.
— Я не смогу… — Томас качал головой, не обращая внимания на крики Ньюта. Тот сглатывал воздух, булькая кровью в горле.
— Сможешь! Смотри на меня, черт возьми! Томми, пожалуйста… Я больше не могу… — Ньют срывался с эмоции на эмоцию, заливаясь злыми слезами. — Я знаю, что больно. Мне тоже больно, Томми…
Томас прижался к нему, пропитывая его футболку своими слезами. Как он мог исполнить его просьбу? Как он мог просить его об этом? Как он мог сдаться, оставляя здесь Томаса на волю судьбы? Как он может быть таким жестоким и одновременно великодушным?
— Томми, отпусти меня…
— Я не могу, Ньют, я не могу! — Томас шептал, а потом не заметил, как перешел на крик. — Мы остановим это!
— Как? Какими силами ты остановишь Вспышку? Или меня… Том, посмотри на меня… — Ньют поймал его ладонь и дернул, заставляя посмотреть себе в глаза. Он знал, что Томас увидит там. Чистое безумие, смешанное с адским сожалением. Последние минуты, и больше он не сможет контролировать себя. В голове кружил черный туман, превращая любимое лицо в равнодушную картонную картинку. Ньют с трудом цеплялся за воспоминания, отгоняя темноту болезни. Слова выходили хриплыми рваными осколками. — Посмотри на меня, Томми… Я уже все… Я уже шиз. Со мной кончено, Томми… Я умоляю тебя, если я дорог тебе… если ты все это время был со мной не просто так… Скоро последний нормальный вздох, и я не смогу больше быть собой. Убей меня. Томми, я перешел черту. Господи, только не плачь…
Ньют сжал окровавленные зубы, хватая последние крупицы воздуха. Он простонал и как только Томас поднял мокрые глаза, улыбнулся ему. Через боль и страх, задыхаясь, продираясь сквозь безумие, наплевав на будущее, которого уже нет. Он улыбнулся, пытаясь утешить своего Томми, пытаясь оставить о себе что-то кроме душевных развалин. Он знал, что не спасет его, но стоило попытаться сделать это хоть на миг. Сердце тяжело отсчитывало последние удары, утопая в горячей вязкой крови. Казалось, что по венам льется раскаленное масло, так больно было просто существовать.
— Пожалуйста, не плачь, глупый… Видеть тебя таким еще больнее, чем эта хрень в голове… — Он через силу хрипло рассмеялся, закашлявшись и задрожав в руках Томаса.
Томаса отчаянно трясло. Он даже не пытался осознавать происходящее. Они оба держались за рукоятку его пистолета и пальцы Томаса горели огнем, в то время как пальцы Ньюта обжигали ледяным холодом. Это было похоже на ад.
— Помнишь, как в песне? Я буду счастлив, когда буду ждать тебя на той стороне… — Ньют задержал дыхание, пытаясь хоть немного выровнять его для следующей фразы. — Я тебя люблю, Томми. Если любишь меня тоже, отпусти… Отпусти же меня, дурак! — закричал он на впавшего в ступор Томаса. Тот дернулся, хватая воздух и вытащил пистолет, поднимая его трясущейся рукой. — Давай, Томми…
— Я не могу…
— Можешь… еще не знаешь об этом, но… давай, Томас. Стреляй и беги так далеко, как сможешь. Я присмотрю за тобой, обещаю… — Ньют поднял дрожащий палец и указал на небо. Его рот был открыт, будто тело само готовилось к чудовищному концу.
— Почему ты просишь меня об этом? — закричал Томас, вставая с колен и безудержно оплакивая упорство Ньюта. — Почему я?
— Кого еще? Господи, Томми, ты так ничего и не понял, да? У меня никого… никого, кроме тебя! — в голос блондина ворвался жуткий рык, и он попытался подняться с земли. Томас дернулся к нему, но остановился, увидев выражение поднятого лица. В нем было лишь напоминание о Ньюте. Нелепая звериная маска, застывшая на месте любимого лица. И только глаза… Глаза продолжали смотреть на него с тем самым умоляющим выражением, которое он так часто замечал краем глаза. Тот взгляд, который окутывал его теплотой, стоило Томасу отвернуться. Тот взгляд, что говорил больше всех придуманных слов. Томас не мог его предать. Не мог его подвести. Он видел, что настоящий Ньют, парень, которого он любил всей своей искалеченной душой, заперт внутри зараженного тела, которое не позволит ему уйти.
— Я прошу, Томми… Мой Томми, пожалуйста… — Ньют тяжело поднялся на ноги, кривя тело в жутком зигзаге. Он упрямо смотрел ему в глаза, заранее принимая все его извинения. — Прошу, сделай чудо…
Томас облизнул слезы с губ. На языке полыхнуло солью и горечью. Это действительно был конец. Никакого лекарства не существует, ПОРОК снова выиграл. Как жаль, что их теорему они вдвоем доказали собственноручно. Он опустил глаза, как трусливый шенк рассматривая свои ботинки и песок под ногами.
— Я тебя люблю, Ньют… Прости меня. — Слова сорвались с языка вместе со звуком выпущенной пули. Томас не мог заставить себя поднять взгляд, но видел, как Ньют упал на колени и через несколько секунд, застывший, опрокинулся на спину. Томас отбросил пистолет, развернулся и побежал, не видя и не чувствуя под собой землю. Что он наделал?
***
Он бежал назад, сквозь начинающуюся бурю, которая закручивалась вокруг него, проникая внутрь, укрывая душу плотным слоем горячего песка. Этот песчаный демон лез в открытый кричащий рот, мокрые глаза с потоками соленых злых слез, проникал в уши, которые и так были забиты только его последними словами.
Заберите у меня этот гнилой мир. Я больше не хочу здесь жить. Можете не возвращать, я пойму. Он не нужен мне без него. Только посмотрите, какой он пустой, затерянный среди пропавших чувств. Сотрите мою память, заберите у меня все. Заберите все картинки, что рисует уставший, вымученный мозг. Под синим небом вдали виднеются пики запретного города, в который больше нет пути. Никуда больше нет пути. Так чертовски мало кислорода, он не успевает проникать внутрь меня. Как удержать его, как удержать внутри себя все, что потерял? Как угнездить в себе эту мысль, что его больше нет рядом? Как я мог его убить… что я натворил?
Окружающее сливается в один сплошной размытый кадр, не успевая цепляться за его сознание. Он так напуган разливающимся внутри холодом, будто и правда сам умирает, оставляет этот мир и свое тело на съедение гиенам. Я готов променять все, что у меня есть и будет и когда-либо было на него одного. Теперь мечты больше никогда не исполнятся. Это невыносимое чувство, что не смог сохранить его. Так долго искал и не смог сберечь. Я должен был спасти его. Это был мой единственный шанс на спасение самого себя. Это я монстр, а не он!
Я кричу, взываю к ним, этим создателям! Не ПОРОК виноват в том, что я здесь! Вы, вы виновны в его гибели! Зачем я вообще появился в этом мире? Чтобы сразу отдать то, что только успел обрести?
Нужно бежать еще дальше, туда, где больше нет места чувствам. Никаких эмоций, только пустота внутри, пустота в глазах, ледяное сердце, отрывистые холодные слова, никакого сочувствия к себе. Тонны мерзлого льда на внутренностях, скручивающихся в жгут при одном воспоминании о его глазах, полных мольбы. Убей меня, Томми, пожалуйста… Я убил нас обоих.
Его ноги заплетались от того, что мозг не успевал посылать сигналы мышцам, окутанный горестными мыслями. Его тело просто не могло понять, что делать дальше.
Мне больше не нужны эти чертовы звезды, это гребаное небо, которое молчаливо взирает на то, как ломается мой хребет. Я больше не могу бежать, все не понимая, куда я вообще бежал всю эту жизнь.
Защищал, ломал себя под обстоятельства, ломал других под себя, доверял, ненавидел, отпускал и прижимал крепче, терял и снова терял. Смотрите на меня, ну же! Вы хотели переменную? Держите меня, я прямо здесь, внизу, обливаюсь собственной кровью. Почему уходят те, кого я люблю? Пусть весь остальной мир катится к чертям, отдайте то, что принадлежит только мне!
Я умер там вместе с ним! Я просто трусливый призрак, что никак не может решить какую сторону выбрать. Но я выбрал! Я выбрал его! И всегда выбирал его! Я держал его так крепко в своих руках. Я ведь держал его, так почему он ушел? Он нарисовал для меня целый мир, окунул в настоящую жизнь, разлил тепло по моим высохшим венам и ушел.