Тереза, единственная, кто не поверил в их спектакль, отнеслась к ним довольно холодно, но узнав, ради чего ребята здесь, она неожиданно обрадовалась и взялась активно помогать. Внутренний голос шептал Бренде не доверять этой девке, но одни они не смогли бы провернуть все, что задумали. И вот, спустя несколько дней обсуждения действий брюнетка рассказала им о спасенном Ньюте и даже познакомила их заново. С тех пор Бренда каждый день встречалась с ним, но с горечью понимала, что она не в состоянии вытащить его из мрака забвения. Тереза сказала, что патруль нашел его тяжело раненным, на самой грани превращения в шиза. А всего в паре километров от него, служаки обнаружили бредущего Томаса, которого тут же забрали в лабораторию. Бренда даже не хотела думать о том, через что прошли парни, раз оказались в таком положении.
Тем не менее, ПОРОК получил свою желаемую переменную, и кровь Томаса смогла вернуть Ньюта из мертвых. Его тело, но не его разум. Весь этот месяц она готовилась к разговору с Томасом. Врать ему было невыносимо и каждый раз при встрече слова буквально рвались с ее языка, но состояние Ньюта вносило беспокойство. Вспышка ушла, об этом говорили все анализы. Но его психическое здоровье пребывало в болоте забвения. Если Томас не поймет, как важно сейчас соблюдать спокойствие, все будет напрасно. Спасение их не принесет никакого избавления.
— Том, я не лгу. Да, все это время я скрывала от тебя правду. Как и Тереза. Но мы не лгали, клянусь. Ты сам поймешь, почему я говорю тебе об этом только сейчас. Если у нас все получится, мы вернемся на остров и врач вытащит чип. Он сможет…
— Бренда, ты хоть понимаешь, что говоришь? — Томас перебил ее, взрываясь. Он просто не мог больше контролировать себя. Не мог больше держать все эмоции, что плескались на самом дне его раскаленной души, кипя и булькая там, как паровой котел. — Я думал, что потерял его! В последний раз, без надежды на изменение! Я думал, что это конец! И для него, и для меня! Я думал, что больше никогда не смогу услышать его, увидеть, никогда не смогу избавиться от жуткого холода внутри! Ты все это время знала, что я оплакиваю человека, который все еще жив! Черт, это ведь Ньют! Мой Ньют! — Он тряхнул ее за плечи, чем вызвал только притворное возмущение. Бренде было приятно видеть Томаса таким, полным настоящих эмоций. Она видела, как в его глазах загорается новый огонь, который больше не сжигал его, а наоборот, разогревал для борьбы.
— Я не закончила, Томас, заткнись, пожалуйста… — прошипела она, останавливая его радость. — Теперь самое важное, почему мы не говорили тебе об этом — он не помнит ничего из того, что было с ним до того момента, как он очнулся после операции. Он не помнит тебя, Том.
***
Ньют заскулил, с тяжелым вздохом переваливаясь на другой бок и дрожа от прохладного воздуха. Кондиционер в комнате работал на полную мощность, но так и не смог ни разу отогреть его вечно ледяные пальцы, которыми сейчас он цеплялся за грубую ткань покрывала. Разбитые костяшки напряглись на судорожно сжавшихся кулаках и не успевшая зажить кожа треснула, выпуская тонкую струйку крови, проложившую себе дорогу между тонких бледных пальцев. Парень снова застонал и метнулся на другой край кровати, почти полностью свесившись с нее. Задравшаяся футболка оголила нервно подрагивающий впалый живот, который трепетно втягивался и напрягался в такт тяжелому дыханию.
Ему снилось, что он взлетает в атмосферу. На оглушающей скорости проходит плотные слои вокруг планеты, которые не дают исчезнуть последним выжившим. Легкие почти разрывает от давления, словно изнутри Ньюта накачивают водой из трубы, подсоединенной прямо к океану. Он поднимает голову и испуганно смотрит вверх, на звезды, что устлали черное небо. Пройдя последнюю черту, он будто бы выныривает в космос, мгновенно попадая в невесомость и отсутствие звуков. Он парит все дальше, наблюдая за красотой планеты, которая развернулась перед ним в своем необъятном великолепии. Он видит пролетающие мимо и тут же исчезающие кометы, что оставляют за собой горящий хвост и долгий запах жженого сахара. Он чувствует свое глубокое дыхание, наполняющее его освежающей прохладой. Он ощущает, как легко бьется сердце где-то между ребер. Он улыбается затапливающему его чувству могущества. Здесь, в этой немой черноте возможно все. И рядом кто-то есть.
Ньют оборачивается, но никак не может зацепиться взглядом за человека. Но он точно знает, что он рядом. Точно ощущает его тепло и бесстрашие, схожее с самим Ньютом. Он медленно вращается вокруг себя, балансируя в густом вакууме, но сознание уже ускользает, переключается на гигантский барабан револьвера, направленного на планету. Нет, стойте! Подождите, я хочу узнать, кто он! Я хочу узнать, кто я! Почему я чую такую тоску по нему? Почему мне так важно увидеть его, хотя бы в последний раз, сейчас, когда вы приготовили для меня единственное пустое место в обойме? Космос хранит свое ледяное молчание, лишь невидимая рука ближе подталкивает его к оружию. Занимай свое положение, парень, не растрачивай время впустую. С ним все будет в порядке.
Вы обманываете меня! Ньют чувствует жуткое напряжение, он крупно дрожит, кусает губы, пытается увидеть ложь в их словах, но ее нет. Только отвратительная трель правды, несомненной и не оставляющей места для размышления. С ним все будет в порядке.
Ньют и сам это знает. Он ведь спасает его. Спасает их всех от жуткой угрозы, от себя, направляя свое тело и свой разум как огненную пулю в сторону пустеющей Земли. Оставаться здесь нельзя, это спокойствие незнакомого гиганта только для таких, как он. Для таких, как Томас.
Имя приходит из ниоткуда. Будто черная дыра разверзлась прямо под ногами, выплевывая к его босым ступням несколько букв, сложившихся в слово. Имя окутывает теплотой, манит проверить себя на искренность, тянет к себе сверкающими нитями.
Томас. Кто это? Может быть, это кто-то из прошлой жизни Ньюта? Кто-то, за кого не страшно было умирать. Кто-то, олицетворяющий собой целый мир, которого больше нет. Кто-то, кто значил так много, что сознание просто отказывается признавать его существование. Как люди развязывали войны только из-за имени Единого, Ньют был готов вступить в битву за это имя. За имя Томаса.
А был ли он вообще когда-нибудь? И был ли Ньют этим сознанием, летящим с оглушительным треском обратно к земле? Смертельно напуганный, озирающийся вокруг, оглядывающийся, хватающий онемевшим ртом воздух, стремящийся запомнить хоть что-то из происходящего и сразу же навсегда забыть, он мчится все ниже, чувствуя, как вспыхивает кожа от горящего вокруг кислорода. Томас, Томас, я здесь!
Кто-то наблюдает за ним. Всегда наблюдал. Ньют хочет крикнуть ему, чтобы перестал так смотреть, перестал выжигать в нем дыры жалости. Но он не имеет права обращаться к нему. Не после того, как сам все разрушил. Он летит все ниже, уже различая огни континентов, уже забывая все, что знал, уже замечая движение в последних городах, уже осознавая, что это последняя секунда существа, которым стал всего на несколько мгновений. Смертного существа, отчаянно желающего все закончить и вернуться обратно, туда, к звездам и образу по имени Томас. Он так сильно любит этот мир. Так невыносимо сожалеет о жертве, которую приносит богу разрушения. Но он не может обернуться, не может отказаться от содеянного. Он закрывает глаза, отгораживаясь от кошмаров планеты и с громким хлопком падает на землю, взметая своим падением тонны грязного песка в прозрачный воздух. Ожидая боли от удара, жмурится, содрогаясь всем телом, ждет, ждет, ждет… Страх отпускает, появляется ощущение тревоги, непонимания, предчувствия подвоха. Он ждет, ждет, ждет… Открывает глаза и видит, что пролетает землю насквозь, не причиняя ей ни малейшего вреда. Он вновь набирает скорость, огни все ярче, голова кружится от всполохов далеких звезд, он успевает еще раз рвано вздохнуть перед тем, как воздух навсегда покидает его легкие, оставляя разрываться от нехватки чего-то особенного, почти осязаемого. Он вылетает в космос, навечно оставляя родной образ на другой стороне планеты. За его спиной смыкается голубой мерцающий экран, отрезая его от возможности вернуться, удерживая от желания докричаться. Томас, Томас…