— Блин, да что же так долго-то! Кир, ты точно уверен, что у неё больше ничего не сломано? И где этот самый Ярик? Делов-то полететь и позвать наших, чтобы прибыли поскорее! — Степан пока выручал Кира, потерял где-то в кустах рожок. Искать времени не было, а вызвать Волка как-то иначе они не могли, вот и пришлось просить Ярика. Степан метался по площадке, напоминающей поле боя, каждый раз спотыкаясь о золотую цепь.
— Не мельтеши! Я тебе чего, хирург? Всё повреждения, которые увидел, облил водой. Можно сказать, почти всю её облил. На всякий случай. И напоили мы её уже. Теперь просто надо ждать, — Кир говорил негромко. Горло-то от живой воды прошло, но ощущение затягивающейся удавки на шее было слишком свежо!
— Не надо. Не надо ждать! — Катерина с трудом открыла глаза. Вот честно, совсем не хотелось! Лучше бы полежать у камушка. И как она раньше не понимала, как хорошо просто спокойно полежать! Никуда тебя никто не тянет, не зависят от тебя ничьи жизни, и отбиваться от полоумных растений не надо, уже не говоря о всяких летающих истеричных тетках! — Чувство долга, будь оно неладно! — прошипела она. — Час прошёл? Или нет? Нет бы мне будильник завести!
— Кир… А ты уверен, что передозировки от живой воды не бывает? По-моему она заговаривается… — опасливым шёпотом проговорил Степан. Он только что так мечтал, чтобы она пришла в себя! А вот теперь понимает, что нет, лучше бы полежала без сознания тихонечко… Спокойнее как-то!
— Чего ты ко мне прицепился? — зашипел ему в ответ тоже занервничавший Кир. — Я почём знаю? О! Вон наши летят! Ура!
— Да чего ура? Чего вам ура? Прошел этот час или нет? — Катерина перевернулась на бок, с трудом встала на четвереньки, мальчишки отпрянули по сторонам, словно она их укусить пыталась, и потянулась за чашей золотого касания. Как только она её взяла, золото с её рук послушно стекло обратно. И Катерина поспешно упаковала чашу в мешочек и спрятала в сумку. — Вот теперь действительно всё отлично! И я не сошла с ума! И спасибо вам! — она устало привалилась в камню и просто молча смотрела как подлетают к площадке её друзья.
— Катерина!!! — Бурый опередил даже Жарусю. — Живая! А это что? — он чуть не споткнулся о валяющуюся на земле навеки застывшую Яриведу, её метлу, цепь и три длинные плети бывшей голубой травы, и всё это из чистого золота!
— А это наша Катерина ботанику сказочную изучала, — нервно хихикнул Кир, а потом, не выдержав, покатился от громкого смеха, к нему присоединился Степан. Катя медленно перевела на них взгляд, скорчила рожицу, а потом с трудом встала и обняла Волка за шею.
— Как же я рада вас всех видеть! — выговорила она, уткнувшись лицом в густую бурую шерсть.
Кот только хватался лапами за голову, слушая об их приключениях! Он-то знал про голубую траву.
— Действительно, была такая очень старая французская сказка. О короле-вороне и его юной жене. Жена не должна была видеть настоящий облик своего мужа семь лет, но не выдержала пару дней до окончания этого срока, и мужа из-за её любопытства пленил злой колдун. А освободить мужа можно было только этой самой голубой травой. Она смогла усыпить волка-сторожа, убить его и раздробить оковы короля. Так что в сказке травка полезная, но вот мирового господства с помощью этого растения ещё никто не добивался.
— Нахваталась всяких человеческих идей, — проворчал Волк и смутился, увидев, что Катерина подняла голову и смотрит на него.
— Клин клином вышибают, да? У меня ведь тоже идея была человеческая! Да что ты сразу пугаешься? Я не обиделась, — улыбнулась она.
— Девочка, как же ты додумалась? — Жаруся сидела на золотом колене Яриведы и одобрительно посматривала на блеск статуи. И на своё отражение в этом блеске.
— От ужаса! — с глубокой убеждённостью ответила Катя. Она обратила внимание на то, что Степан поднял свой кинжал, ставший бесполезной золотой игрушкой, и огорченно крутит его в руках.
— Зря, зря ты огорчаешься, — мягко ухмыльнулся Баюн. — Ты же ещё и не знаешь! Он пропитан соком голубой травы, и теперь твой кинжальчик может пробить даже танковую броню и рассечь булатный меч. Ярковат стал, правда, но это уж побочный эффект. А вообще вы оба молодцы! Не струсили, радость мою не бросили! — он пофыркал, глядя, как и Степан, и Кир сильно смутились и чего-то невнятное забубнили. — А про тебя, я и не говорю! — он отвесил элегантный поклон в сторону Катерины, а потом закончил: — Я могу только про себя сказать! Ну, какой же я молодец!!!