— Да оставьте вы её! Пусть спит, — хрипло ворчал Бурый, на все попытки Катерину куда-то перенести. И её оставили в покое! Проснулась она, правда, у себя за занавеской. Проснулась от холода, и только натянув на себя два одеяла, сообразила, что дико простудилась!
— Конечно! Босая на камнях почти всю ночь! А до того босиком по грязи целый день! — Баюн свернулся в плотный меховой клубок у Катерины в ногах и работал грелкой. Очень прилежно и старательно, пока не прилетела Жаруся, жестоко высмеявшая его усилия бесцеремонно его согнавшая.
— Девочка, этот бездельник не знает, как можно греть кого-то кроме себя любимого! Ну-ка! — Жаруся плеснула золотыми крыльями, и Катерина почувствовала себя как в бане! Озноба как и небывало. Да и Ниагарский водопад, текущий из носа, моментально пересох, и Катя почувствовала себя значительно лучше!
— Спасибо Жарусенька! — Катя подняла руки поправить косу, и отдёрнула их, припомнив, что её пришлось сильно укоротить. Нищенки ведь не ходят с такими косами!
— Ничего-ничего, золотая прядка с тобой? — Жаруся лично приложила лапкой прядку, и придерживала её, пока Катерина восстанавливала длину волос. — Вот, совсем другое дело! Красавица!
— Ты пристрастна! — рассмеялась Катерина, — да, я хочу тебе сказать, что я тебе так благодарна! Твои платья, наряды, вот что красота!
— Глупенькая! Иди сюда! Иди, иди! — Жаруся, поманила Катю к стене, на которую из каких-то потайных мест выползло зеркало. — Смотри! Ты как раз из тех чудачек, которые вечно уверены, что вот кто-то там гораздо лучше и красивее тебя! Смотри!
Катерина, улыбаясь, глянула в зеркало и ахнула от удивления. — Как это?
Кир, сидящий за столом, присвистнул. Из сеней тут же выбрался полюбопытствовать зевающий Степан и тоже уставился в зеркало и даже рот открыл. — Не понял! Это что?
— Ну, что ты не понял? Это то, как будет выглядеть Катюша через несколько лет! — Жаруся всегда сердилась, когда некоторые люди не понимали такие простые вещи!
— Дааа… — протянул Степан. Посмотрел на реальную Катьку, на отражение, а потом глубокомысленно выдал: — А сейчас-то такая никакая, ну, никакущая! И кто бы мог подумать!!! Ай!!! Ну, я ж ничего такого! Айййй! — Степан выскочил из дома с разъярённой Жарусей на голове и спасся от неё только в озере, пришлось нырять прямо в одежде! А улетая, Птица что-то презрительно крикнула, и вся одежда со Степана пропала! Остались только плавки с пряжкой-пёрышком. В озере удобно, а вот потом? Сколько Степан не пытался получить от пёрышка что-то более существенное, ничего у него не вышло! Пришлось шлёпать в избу в таком виде и выдерживать массу предположений от Кира.
— Бро! А ты чего в таком виде? Аааа, я понял! Ты увидел, что у меня очень красивая родственница, и решил поразить её воображение? Так ты ж учти, что это несколько преждевременно. Тебе б покачаться ещё, что ли… А то так, знаешь ли… Пока несколько тощеват, мускулатура того… Воображение, короче, не покоряешь, нет!
— Сгинь! А ещё лучше дай хоть какую-нибудь одежду! Жаруся разозлилась и выключила пёрышко, — хмуро объяснял Степан хохочущему Киру.
— Нет уж! Я-то помню, как ты по поводу моего белья проезжался! Так тебе и надо! Хотя… Футболку я тебе выдам! — кивнул запасливый Кир.
— А штаны? — тут же разохотился Степан.
— Нету здесь лишних! В Дубе лежат. С себя не сниму, и не проси, штаны не рубаха, последние не отдают! Но ты того… Пледик возьми!
— Занафига? — Степан уже горько пожалел, что вообще рот про Катьку открыл!
— Килт изобразишь! Да чего ты злишься! Без штанов остался и такой сразу сердитый стал!!! — Кир смылся из горницы прямо перед носом злющего Степана.
— Верни ты ему одежду, — Катерина рядом с Волком сидела у берега озера и так смеялась, что даже простуда начала отступать. — Я не обиделась даже! Они же постоянно такое говорят.
— И Кир? — Жаруся хищно прищурилась. — Сейчас и его поучу уму-разуму.
— Нет! Только не это! Если он опять в тех портках с костями, я не переживу!!! — Бурый закатил глаза. — Пожалей ты меня!
— Тьфу! Их учить надо! Бестолковые грубияны! — сердито фыркнула Жаруся, но пообещала вернуть Степану одежду к вечеру. — Если будет себя прилично вести!
Так и пришлось Степану замотаться в плед, подвязанный верёвкой, изображать из себя шотландца и терпеть хохот Кира и улыбки Катьки. Баюн строил предположения о том, стоит ли в таком виде мальчика и оставить. Зато Волк без улыбки и смешков сухо пообещал не то что одежду, шкуру с него спустить, если он про Катерину хоть ещё что-нибудь обидное скажет!