Ладно. Может быть все, кроме последней части.
Аламайя продолжала свою неприятную работу, и ее слова привели Красного Короля в ярость. Он стиснул зубы, и… нечто зашевелилось под его кожей, передвигаясь и перекатываясь там, где ничего не должно было существовать, такого, что могло бы двигаться и перекатываться.
Я смотрел на него, приподняв бровь, с волчьей улыбкой на лице, наблюдая за его реакцией. С ним очень давно никто так не говорил, если это вообще случалось прежде. У него могло вообще не быть предохранительного механизма, чтобы справиться с этим. А если он не справится, моя смерть будет действительно ужасной.
Он справился. Он овладел собой, но я думаю, он был близок к тому, чтобы сорваться, и это стоило жизни женщине на алтаре.
Он повернулся и вонзил обсидиановый нож в её правый глаз с такой силой, что лезвие сломалось. Она выгнула тело, насколько ей позволили путы, и издала сдавленный, короткий, мучительный крик, мотая головой влево и вправо, а затем она медленно расслабилась в объятиях смерти. Только правая нога продолжала дёргаться и шевелиться.
Красный Король провел двумя пальцами по крови, которая вытекла из её глазницы. Он засунул пальцы в рот и задрожал. Когда он повернулся ко мне, он снова был невозмутимо холоден.
Я уже видел такое поведение прежде. Это было поведение наркомана, когда он полностью заправился и доволен, и кажется сам себе всесильным, когда его тело полно алкоголя или наркотиков, и, как следствие, иллюзия того, что он может более умело справиться с беспокоящими его эмоциональными проблемами, овладевает им полностью.
Это… многое объясняло. Объясняло действия Красной Коллегии в течение войны. Адские колокола, их король был наркоманом. Не удивительно, что они действовали так противоречиво: в одни моменты — блестяще и энергично, в другие — безумно, совершая, идиотские ошибки. Это так же объясняло борьбу внутри Коллегии. Если имеющий власть должен контролировать свою жажду крови, включая то, когда и где ей предаваться, и не отвлекаться на случайные порывы, тогда любой, кто знал о состояние Красного Короля, так же знал, что он слаб, противоречив и безумен.
Адские колокола. Этот парень был не просто монстром. Он был еще и параноиком. Он им должен быть, потому что он знал, что его жажда крови будет выглядеть как знак, что он должен быть низложен. И если это длилось достаточно долго, это наверняка сделало его безумным. Я имею ввиду, даже безумнее любого вампира Красной Коллегии.
И вот что, должно быть, случилось. Арианна каким-то образом проведала о слабости Красного Короля и добилась политической поддержки для его свержения. Она укрепляла свою собственную силу, личную, политическую и социальную, поскольку вампиры это сумасбродная, забрызганная кровью, помешанная на убийствах версия общества. Способность разобраться должным образом с врагами имела решающее значение в любом обществе, и для Красной Коллегии было только два вида врагов, те, с кем уже разобрались, и те, кто был всё ещё жив. У неё, буквально говоря, не было другого выхода, кроме как избавиться от меня, если она хотела добиться успеха. И Перл-Харбор для Белого Совета ничем не навредит ей, если она осуществит это.
Эх, я должен позаботиться, чтобы этот маленький псих остался королём. Пока он им будет, Белый Совет никогда не встретится с компетентной, объединённой Красной Коллегией.
Красный Король заговорил пару секунд спустя, вытирая пальцы о волосы Аламайны.
— Мой господин принимает твоё предложение вызова герцогини. Эта рабыня будет послана привести её, пока ты будешь ждать.
— Не так быстро, — сказал я, когда Аламайя начала подниматься. — Скажи ему, я хочу видеть девочку.
Она замерла между нами, широко раскрыв глаза.
Король пошевелил рукой в разрешающем жесте. Она тихо сказала ему.
Его губа несколько раз приподнялась, обнажая зубы. Но он отрывисто кивнул и показал на алтарь, после чего отступил в сторону, пристально наблюдая за мной. Я следил за ним уголком глаз, приближаясь к алтарю. Мэгги была пристегнута с противоположной стороны алтаря наручниками с цепью, которые были сделаны, тьфу, специально для детей. Кровь стекала с алтаря, и она отступала до тех пор, пока не прижалась к стене, пытаясь сохранить свою уже вымазанную маленькую обувь и одежду подальше от крови. Её волосы были сплошным сбившимся клубком, темные глаза были расширены и налиты кровью. Она вся дрожала. Эта ночь не была очень холодной, но она была достаточно прохладной, чтобы причинять боль девочке, одетой только в легкое хлопковое платье.