Я хотел подойти к ней. Сбросить оковы. Обернуть её в свои нелепые одежды, дать ей еды и горячего шоколада, и ванну, и расческу, и щётку и плюшевого медвежонка, и кровать и…
Она увидела меня и, захныкав, отшатнулась.
О, Господи.
Я страдал, видя её там, испуганную, несчастную и одинокую. Я знаю, как справиться с болью, когда я чувствую её. Но боль, проходящая сквозь меня от вида моего ребёнка, моей кровинки, страдающей перед моими глазами, перешла на новый уровень, и я не знал, как справиться с ней.
Я подумал, что, вероятно, начну с того, что разорву еще несколько вампиров на кровавые лоскуты.
Я взял боль и скормил её шторму внутри себя, тому, который уже бушевал долгие бесконечные часы и который снова вспыхнул огненно-белым. Я подождал, пока мой гнев станет достаточно горячим, чтобы высушить слёзы на глазах. Потом я повернулся к Красному Королю и кивнул.
— Договорились, — сказал я. — Посылай за герцогиней. Я избавлю тебя от этого мусора.
Глава 44
Аламайя покинула храм в тишине. Примерно минуту спустя она вернулась. Она поклонилась Красному Королю — полный, коленопреклоненный поклон — и что-то тихо сказала.
Красный Король прищурился. Он что-то пробурчал девушке и вышел. Раковины моллюсков снова затрубили и забили барабаны, когда он появился снаружи.
Аламайя чуть-чуть повысила голос, чтобы быть услышанной.
— Мой господин желает, чтобы ты знал, это место под наблюдением и охраной. Если ты попытаешься уйти с ребёнком, тебя уничтожат вместе с нею.
— Понял.
Аламайя отвесила мне более традиционный поклон и поспешила выйти вслед за Красным Королём.
Когда она исчезла, я сделал два шага в сторону алтаря и мёртвой женщины на нём. Затем я сказал:
— Всё в порядке. Скажи мне, на что я смотрю.
Из импровизированной сумки-футболки с «Роллинг Стоунз», привязанной к моему поясу, раздался голос Боба-Черепа, в его наиболее едкой манере:
— Гигантская пара карикатурных губ.
Я пробормотал проклятье и стал дергать футболку, пока не показался один из пылающих оранжевых глаз черепа.
— Большой глупый магический кретин! — воскликнул Боб.
Я зарычал на него и направил его глаз на алтарь.
— Ой, — заорал Боб. — Ё-моё.
— Что это? — спросил я.
— Ритуальное проклятье, которое он подготовили, — восторженно отозвался Боб. — Оно мощное.
— Как оно действует? Уложись секунд в десять или меньше.
— Десять сек… Арх… Ладно. Представь арбалет. Все человеческие жертвы это усилия, которые ты приложил для натягивания тетивы и запаса энергии. У этого арбалета уже взведена струна и он готов к стрельбе. Ему просто нужен болт.
— Что ты подразумеваешь, под болтом?
— Например, маленькая девочка, прячущаяся позади него, — сказал Боб. — Её кровь выплеснет накопленную энергию в мир и направит её в цель. В данном случае на её кровных родственников.
Я нахмурился, задумавшись на мгновенье. Потом спросил:
— Это специально должна быть Мэгги?
— Неа. Этот болт так же подойдёт, как и любой другой. Пока ты используешь нож для того, чтобы пролить кровь, это должно сработать.
Я кивнул.
— Итак… что если мы используем другой болт?
— Случится то же самое, — сказал Боб. — Единственная разница, с кем в результате случиться кабздец.
— Это заряженное оружие, — я задумался. — Тогда почему они оставили меня наедине с ним?
— Кого ты собираешься убить, чтобы оно сработало? — спросил Боб. — Свою маленькую девочку? Себя? Ладно тебе, босс.
— Можем мы обезвредить его? Сломать его?
— Конечно. Это подкинет этот храм до орбиты, но ты можешь сделать это.
Я сжал зубы.
— Если всё сработает так, как они хотят, это убьёт Томаса?
— Девочка — человек, — не задумываясь, ответил Боб. — Так что только человеческую часть. Его тело, его ум. Я полагаю, если ему повезёт, он может стать овощем, в котором его Голод окажется как в ловушке, но оно не распространится дальше по Белой Коллегии.
— Проклятие, — выругался я. Я начал говорить кое-что еще, но заметил движение краешком взгляда. Я спрятал Боба обратно в мешок, посоветовав ему заткнуться, и, повернувшись, обнаружил Аламайю, вошедшую в храм с дюжиной вампиров воинов-ягуаров за спиной.
— Если ты последуешь за мной, господин чародей, — произнесла девушка, — я сопровожу тебя к той, которая навредила тебе. Мой господин желает, чтобы ты знал, он даёт своё слово, что твоя дочь будет сохранена от любого вреда, пока дуэль не завершится.