Глава 48
Красный Король поднял нож над моей дочерью, и она тихо вскрикнула — дрожащий, беспомощный, безнадёжный вскрик ужаса и отчаянья. А я, имея помощь новой силы, которую мне дала Мэб, защиты, которую мне дала моя крёстная, я, черт побери, не мог ничего с этим поделать.
Мне не пришлось.
Белый свет хлынул от алтаря без видимого источника, и Красный Король закричал. Оковы его воли исчезли, его правая рука, в которой был зажат каменный нож, безвольно повисла, а отрубленная кисть, вращаясь, полетела по воздуху. Она упала на пол, все еще сжимая обернутую кожей рукоять ножа, от удара обсидиановое лезвие разлетелось вдребезги, как уроненное блюдце.
Я воскликнул, когда почувствовал, как воля Красного Короля соскользнула с меня. Остальные всё ещё держали меня на месте, но я внезапно осознал, что я могу двигаться, что я могу драться. Пока Красный Король, отшатнувшись назад, кричал, я, подняв руку, рявкнул: «Fuego!» — и послал поток пламени в воина-ягуара, стоявшего внутри дверного проёма. Он попытался убежать, но, упав на смертельно крутую ступень пирамиды, смог только закричать, пока ярко пылающий душевный огонь, усиливший моё заклинание, пожирал его плоть.
Я снова повернулся к лордам, смотревшим на меня с дальней стороны алтаря. Я не мог рисковать, швыряя разрушительную энергию в них, пока моя дочь лежала на алтаре между нами. Поэтому у меня не было выбора, кроме как сразу избавиться от воина, чтобы я смог сосредоточиться на лордах и Красном Короле, в противном случае ничто не спасло бы меня от нападения воина-ягуара, которому было достаточно просто подойти сзади и перерезать мне горло, пока я был бы занят вампирской элитой.
Но в эту игру можно играть вдвоём, и моё физическое прикрытие было дьявольски лучше, чем у них.
Я направил волю и поднял свой позаимствованный посох, но только я успел это сделать, как в храм вошли ещё четыре существа в золотых масках.
Откуда, черт побери, выскакивают эти марионетки?
— Остановите чародея! — прорычал Красный Король, и давление вражеских умов на меня внезапно удвоилось.
Моя левая рука затряслась, и посох, который я держал, медленно пополз вниз. Правая рука безвольно опустилась, как будто из неё разом извлекли мускулы, и кончик меча со скрежетом ударился о каменный пол.
Красный Король выпрямился и какое-то мгновенье смотрел на алтарь и колонну мерцающего света над ним. В это время его долбанная оторванная кисть начала корчиться как паук и секунду спустя, она, подпрыгнув, перевернула себя и поползла к хозяину. Король просто стоял, уставившись на свет. Я попытался бороться с массой темной воли, направленной на меня. Светом могла быть только Сьюзен, скрытая за завесой работы Леанансидхе и держащая Амораккиус. Я имею в виду, сколько источников святого света, заинтересованных в спасении моей дочери, могут быть в Чичен-Ице? Она пока не атаковала, вместо этого стоя над Мэгги. Я хотел крикнуть ей, чтобы она ударила Красного Короля, что это её единственный шанс. Если она не сделает этого, Красный Король и его палата лордов разберутся с нею почти так же быстро и легко, как я с воином-ягуаром.
Но никто на нее не нападал, и со вспышкой внезапного озарения я понял, почему.
Король не знал, чем был этот свет.
Он знал только, что свет причинил ему боль, когда он попытался убить ребёнка. С его точки зрения, это могло быть что угодно — архангел, стоящий на страже, или дух света, настолько внушающий ужас, что Ик просто отдыхает. Я снова подумал о голосе, произносящем из уст Мёрфи приговор Красной Коллегии, и внезапно понял, что заставило Красного Короля колебаться. Он думал, что существо над алтарём могло быть чем-то, что, как он считал, не существует на самом деле, например, может быть, настоящий Кукулькан.
И он боялся.
Сьюзен не могла ничего сделать. Если она вмешается, если она откроет, кто она такая, неуверенность врагов может исчезнуть и поединок немедленно возобновится. У неё не было ни единого шанса устоять перед превосходящей численностью врагов.
Но она знала, что у неё было преимущество, которое ей давала неуверенность и страх Красного Короля, поэтому она не шевелилась и не издавала ни единого звука. Это было оружие, такое же могущественное, как воли самих полубогов, и оно, прежде всего, парализовало Красного Короля. Но это было хрупкое оружие, меч, сделанный из стекла, и я почувствовал, как мой взгляд упал на осколки обсидиана на полу.