Маргарет ЛеФей. Дочь мужчины, который убил мужа Арианны (и дитя вампира), Паоло Ортега.
Ортега, которого уничтожил Черный Посох.
Эбинизер МакКой.
Один из самых опасных чародеев на планете. Человек такой личной и политической силы, что она никогда не смогла бы расправиться с ним напрямую. Поэтому она решила ударить по нему через его родословную. От него к моей матери. От неё ко мне. От меня к Мэгги. Убить ребёнка и убить всех нас.
Вот что имела в ввиду Арианна, когда говорила что это не из-за меня.
Это было из-за моего дедушки.
Внезапно это объяснило, почему старик рискнул своей жизнью, объявляя себя моим наставником, когда Белый Совет попытался казнить меня за убийство Джастина ДюМорна. Внезапно это объяснило, почему он был такой терпеливый со мной, такой деликатный, такой добрый. Это не было приступом случайной доброты.
И внезапно это объяснило, почему он никогда ничего не говорил о своей ученице, Маргарет ЛеФей — имя которое она создала для себя, в то время, как в её свидетельстве о рождении должно было быть написано Маргарет МакКой. Черт, учитывая это, он, должно быть, никогда не говорил Совету, что Маргарет была его дочерью. У меня, безусловно, тоже не было никаких намерений сообщать им о Мэгги, если я вытащу её из этой передряги.
Мою мать, в конце концов, убили враги, которых она приобрела, и Эбинизер, её отец, — наиболее опаснейший человек в Белом Совете, не смог быть рядом, чтобы спасти её. Обстоятельства не имеют значения. Не имеет значения, что он совершил, я знал, что старик так и не простил себе, что не спас жизнь своей дочери. Как и я никогда не прощу себя, если мне не удастся спасти Мэгги. Вот почему он сделал это заявление, демонстрацию того, что случится с теми, кто придёт ко мне с личной местью — он пытался, в основном, спасти своего внука.
И это объясняет, почему он изменил цель Серого Совета и привёл их сюда. Он должен был попытаться спасти меня и спасти мою маленькую девочку.
И (добавила какая-то циничная часть меня) себя. Хотя я не думаю, что это было сознательной мыслью под той горой ответственности, которая лежала на нём.
Не удивительно, что Арианна была такой настойчивой и потрудилась использовать кровное проклятье, начиная с Мэгги. Она мстила мне, который не оказался так любезен и не умер на дуэли, и мстила Эбинизеру, который просто уничтожил Ортегу, как опасное животное; обыденное убийство, исполненное очень рационально и на очень высоком уровне. Арианна, должно быть, потеряла лицо из-за этого, а мои продолжающиеся выпады против Красных и их союзников только решительнее заставляли её указать мне моё место. Одним проклятьем она убивала одного из Старейшин Совета и Черного Посоха за один раз. Моя смерть была бы чем-то, вроде побочного эффекта, тем более, как сама Арианна отметила, никто еще не осуществлял такого, а я чувствовал, что могу смело претендовать на звание Самого Нелюбимого Стража в Совете, после смерти Дональда Моргана.
Для Арианны какой удачный ход. И после этого еще один… удачный ход.
И, конечно же, если Красный Король опустит кинжал, он получит лучший из всех миров. Мёртвых врагов, больше престижа и еще более устойчивый трон. Не бином Ньютона.
Он, улыбаясь, вынул нож из-за моего пояса и повернулся к алтарю, к моей дочери.
«Боже Мой» — подумал я: «Думай, Дрезден. Думай!».
Я надеюсь, однажды, Бог простит меня за идею, которая пришла следом.
Потому что я никогда себя не прощу.
Я знал, в какой ярости она была. Я знал, насколько испуганной она была. В нескольких дюймах от неё её ребёнку грозила смерть, и она ничего не могла сделать, а то, что я сделал с нею, было равносильно убийству.
Я сконцентрировал свои мысли и направил их Сьюзен. «Сьюзен! Подумай! Кто знал, кем был отец ребёнка? Кто им сказал?»
Её губы приподнялись, обнажив зубы.
«Его нож не сможет причинить тебе боль» — подумал я, хотя я чертовски хорошо знал, что магия фейри не может проигнорировать прикосновение стали.
— Мартин, — позвала Сьюзен низким и очень спокойным голосом. — Это ты рассказал им о Мэгги?
Он закрыл глаза, но его голос не изменился.
— Да.
Сьюзен Родригез сошла с ума.
В одно мгновенье она была пленницей, а в другое она изогнулась как угорь, слишком быстрая, чтобы ей смогли помешать. Мачете Мартина сделало длинный порез на её горле, но она обратила на него не больше внимания, чем на царапину от колючки во время похода.
Мартин поднял руку, чтобы блокировать удар, который он ожидал, но и это было бесполезно, потому что Сьюзен не полезла в драку.