— Гарри… я могу войти?
Я сделал полшага назад.
— Я не знаю. Ты можешь войти?
Её глаза блеснули искорками гнева.
— Ты думаешь, я обратилась до конца?
— Я думаю, что перестраховаться лишний раз не помешает, — пожал я плечами.
Она недовольно сжала губы, но кивнула в знак согласия и шагнула через порог в мою квартиру, перешагнув барьер магической энергии, который окружает любой дом — действие просто невозможное для вампира, не получившего на то приглашение.
— Хорошо, — сказал я, отступая в сторону, чтобы дать ей возможность пройти, прежде чем я закрою дверь. Когда я сделал это, то увидел светловолосого, невзрачно выглядевшего мужчину, который удобно устроился наверху бетонной лестницы, ведущей в мою квартиру. Он был одет в штаны цвета хаки и джинсовую куртку. Из-под куртки виднелась подмышечная кобура для пистолета. Это был напарник Сьюзен по имени Мартин.
— Ты, — буркнул я. — Вот это радость.
Губы Мартина немного искривились в отдаленной пародии на улыбку.
— Взаимно.
Я закрыл перед ним дверь и, просто из чувства вредности, щелкнул засовом так громко, как только смог.
Сьюзен немного улыбнулась и покачала головой. Она мельком оглядела квартиру и мгновенно напряглась, когда из темноты алькова моей мини-кухни пророкотало рычание. Мыш не появился, и его рычание не было той ужасающей вещью, которую я пару раз слышал прежде, но это определённо был звук вежливого предупреждения.
Сьюзен на мгновенье застыла на месте, всматриваясь в темноту кухни, затем произнесла:
— У тебя появилась собака.
— Он думает, что это я появился у него, — ответил я.
Сьюзен кивнула и обвела взглядом мою небольшую квартирку.
— Ты сделал небольшой ремонт.
— Зомби, — пояснил я. — И оборотни. Несколько раз это место разносили на куски.
— Я никогда не понимала, почему ты никуда не переедешь из этой заплесневелой маленькой дыры.
— Заплесневелой? Маленькой? Это мой дом! — возмутился я. — Принести тебе что-нибудь? Колы, пива?
— Воды.
— Конечно, присаживайся.
Сьюзен бесшумно подошла к одному из легких кресел, которые стояли возле камина и села на край, держа спину прямо. Я налил немного ледяной воды, захватил себе колы и, поставив стакан перед, ней сел в другое кресло, так что мы сидели практически лицом к лицу. Я открыл свой напиток.
— Ты действительно собираешься оставить Мартина сидящим снаружи? — спросила она с нотками веселья в голосе.
— Я больше чем уверен в этом, — ответил я невозмутимо и сделал глоток колы.
Она кивнула и прикоснулась стаканом к губам, сделав небольшой глоток.
Я подождал так долго, как только смог (может быть целых две или три секунды), прежде чем сломал тяжелую тишину.
— Итак, — спросил я небрежно, — что нового?
Темные глаза оценивающе глянули на меня, прежде чем её губы сложились в тонкую жесткую линию.
— Это будет болезненно для нас обоих. А у нас нет времени, чтобы танцевать вокруг да около.
— Хорошо. Наш ребенок? — спросил я. — Твой и мой?
— Да.
— Откуда ты это знаешь?
Её лицо застыло.
— Не было кого-либо еще, Гарри. Не с той ночи с тобой. Не перед этим …в течение более двух лет.
Если она лгала, этого не было заметно. Я думал об этом в течение времени необходимого, для того чтобы отхлебнуть немного колы.
— Мне кажется, ты должна была сказать мне.
Я сказал это голосом намного более спокойным, чем я думал это возможно. Я не знаю, как выглядело моё лицо, когда я говорил это. Но темная загорелая кожа Сьюзен стала на несколько тонов светлее.
— Гарри, — сказала она тихо, — я знаю. Ты должно быть в ярости.
— Я сжигаю вещи дотла и пробиваю дыры в зданиях, когда я в ярости, — ответил я. — А сейчас я уже сделал несколько шагов за этой чертой.
— У тебя есть все основания для этого. Но я сделала так, как я считала, будет лучше для неё. И для тебя.
Шторм в моей груди поднимался все выше, грозя вылиться наружу. Но я заставил себя сидеть неподвижно, дыша размеренно и неторопливо.
— Я слушаю.
Она кивнула, и замерла на мгновенье, собираясь с мыслями. Затем стала говорить.
— Ты не знаешь, каково это. Центральная Америка, все, что ниже Бразилии. Есть причина, по которой многие живущие там, существуют в условиях близких к анархии.
— Красная Коллегия, — кивнул я. — Я знаю.
— Ты знаешь это абстрактно. Никто из Белого Совета не проводит там времени. Не живет там. Не видит, что случается с людьми при правлении Красных, — она вздрогнула и сложила руки на животе. — Это кошмар. И нет никого, кроме Братства и нескольких недостаточно финансируемых отделений Церкви, чтобы противостоять им.