— Да, — прошептала она. И подняла на меня взгляд своих огромных, блестящих от слез глаз. — Я не хотела делать тебе больно. Или ей. Я только…
— Нет, — перебил я. — Поздно. Мы просто теряем время, которого и так мало.
Сьюзен резко отвернулась от меня к камину и закрыла глаза. Когда она открыла их, она уже владела своим лицом.
— Хорошо, — произнесла она. — В качестве первого шага у нас несколько ходов на выбор.
— Например?
— Дипломатия, — ответила она. — Я кое-что о тебе слышала. Половина скорее всего вранье, но я знаю, у тебя есть кое-какие связи. Если нас поддержит достаточное количество членов Совета, нам, возможно, и удалось бы вернуть ее без инцидентов.
Я фыркнул:
— Или?
— Предложить королю Красных репарации в обмен на жизнь ребенка. У него в этом деле нет личной заинтересованности, и он выше Арианны по статусу. Дать ему взятку побольше, и ей придется отпустить Мэгги.
— Вниз с крыши, — буркнул я.
Сьюзен пристально посмотрела на меня.
— А что, по-твоему, нам делать?
Я почувствовал, как мои губы изображают что-то, возможно, не слишком похожее на улыбку. Буря угнездилась уже в областях, окружающих мое сердце, а вихри ее подбирались к горлу. Прошло, наверное, добрых десять секунд, прежде чем я смог говорить, да и тогда голос мой смахивал скорее на рычание.
— Что делать? — переспросил я. — Красные похитили нашу девочку. Черта с два они дождутся за это какой-либо платы.
В ответ глаза у Сьюзен вспыхнули жарким, жутким голодом.
— Мы найдем Мэгги, — продолжал я. — Мы отобьем ее у них. И мы убьем всякого, кто встанет у нас на пути.
Сьюзен поежилась, и из глаз ее хлынули слезы. Она низко наклонила голову и всхлипнула. Потом протянула руку и коснулась пальцами моей левой руки, все еще покрытой жуткими шрамами. Опустила взгляд на ожоги, зажмурилась и начала отводить руку.
Я поймал ее пальцы и крепко сжал. Она отозвалась таким же пожатием. Долгую секунду мы молча держались за руки.
— Спасибо, — прошептала она. Ладонь ее дрожала в моих пальцах. — Спасибо, Гарри.
Я кивнул. Я собирался сказать что-то такое, что уняло бы дрожь в ее пальцах, но сохранить при этом спокойствие, но, черт, тепло ее руки оказалось сильнее. Не обращать на него внимания я не мог. Я был в ярости на Сьюзен — в такой ярости, испытывать которую можно только тогда, когда боль тебе причиняет тот, кто тебе очень дорог. Однако и вывод из этого следовал неизбежный: она мне все еще дорога, иначе бы я не злился.
— Мы найдем ее, — повторил я. — И я сделаю все, что в моих силах, чтобы ее вернуть.
Сьюзен подняла на меня глаза, полные слез, и кивнула. Потом подняла руку и осторожно провела пальцами по шраму у меня на щеке. Более свежему шраму, совсем яркому, еще зудевшему. Наверное, он делал меня похожим на персонажей-немцев из голливудских фильмов Золотой Эры кинематографа. У тех на щеках полагалось красоваться шрамам, полученным на дуэлях. Кончики ее пальцев были нежными, теплыми.
— Я не знала, что мне еще делать, — призналась она. — С ними никто не хотел связываться. Вообще никто.
Взгляды наши встретились, и вдруг былая страсть вспыхнула с новой силой, разгоревшись от сомкнутых рук и ее пальцев на моем лице. Зрачки ее чуть расширились, а мое сердце заколотилось как бешеное. Я был в ярости на Сьюзен. Но, похоже, тело мое расценивало эту ярость как возбуждение и не давало себе труда проверить, так ли это. Долгое мгновение я смотрел ей в глаза, потом прокашлялся — горло пересохло.
— Кажется, именно так мы заварили всю эту кашу?
Она издала неопределенный звук, который должен был изображать смех, и отняла руки.
— Я… Мне очень жаль. Я не хотела. — Голос ее дрогнул. — Со мной такого столько лет не случалось…
Я понимал, что она хочет сказать. Я несколько раз размеренно вздохнул, отделяя сознание от тела.
— Сьюзен, — произнес я наконец. — Что бы ни случилось с тех пор… мы это пережили. — Я посмотрел на нее. — Ты сама это понимаешь. Понимала, когда предпочла ничего мне не говорить.
Теперь она вдруг показалась мне совсем хрупкой. Она медленно кивнула, словно стоит ей сделать одно резкое движение — и сломается. Потом сложила руки на коленях.
— Я… понимала. Да, понимала.
Молчание затягивалось.
— Ладно, — произнес я наконец. — А теперь… — Я сделал еще один глубокий вдох и постарался убедить себя в том, что это поможет. — Насколько я понимаю, ты прилетела в Чикаго не только для того, чтобы со мной поболтать. Для этого ты могла обойтись и без Мартина.
Она удивленно повела бровью и кивнула.
— Верно.