— Не стреляйте! Я сдаюсь! — прокричал он.
Я переместил прицел на незащищенное доспехами горло и выстрелил.
А потом я снова спустился и, пройдя очищенную от врагов территорию, вступил под крышу фабричного цеха. Мои шаги гулко отдавались под сводами, пока я шел мимо застывших станков и безмолвных генераторов электрического тока. В следующем помещении все еще продолжал работать пустой конвейер, и натужно ревели на последнем дыхании установленные под потолком вентиляторы. В конце концов, я нашел их. Около трех десятков особей мужского и женского пола спешно сворачивали стоянку. Спальные мешки, компьютеры, медицинское и другое оборудование помещались в крытые брезентом армейские грузовики. Тут же два автопогрузчика загружали узкие продолговатые ящики в распахнутое нутро рефрижератора.
Выпущенные ракеты прочертили короткую смертельную траекторию, и все потонуло во взметнувшемся чудовищном пламени. Двойной щелчок и боевые подвески убрались в гнезда под моим корпусом. С грохотом обрушилась часть цеха. ЗАДАНИЕ ВЫПОЛНЕНО, ВОЗВРАЩАЮСЬ НА БАЗУ. И уже собравшись покинуть опасную зону, я развернулся, чтобы встретить стремительно расширяющийся белый шар, после которого наступили помехи…Однако камеры успели зафиксировать картинку: лежащий в проходе карлик, за которым протянулся длинный кровавый след, мятый шлем, из-под которого и струиться внутренняя жидкость, визор повисший на нейрооптическом волокне, рука сжимает компактный плазменный излучатель и перекошенная болью улыбка. Улыбка на мертвом лице.
Следующий файл содержит отрывистые фрагменты трехмерной карты какой-то местности. И снова вниз, вниз к истоку бытия, где файлы тускнеют, приобретая нездоровый черный оттенок, и повсюду пестрят надписи — «ОШИБКА В ДАННЫХ».
Конец и начало, прерванная линия продолжена в новом качестве, но связи отсутствуют.
Тут проходит срез моего тела.
Здесь кровоточащая рана и место рождения хаоса. Здесь находиться опасно, но я отваживаюсь на последнюю попытку.
Продвижение по равнине затруднял терновник. Мутировав до хилого растеньица размером с ладонь, он, тем не менее, отрастил солидные шипы и покрывал каждую пядь земли на много миль от развалин Ларедо до Новой Надежды. Частые пожары ничуть не мешали ему и уже через день — два, поврежденный, он восстанавливал свой рост.
В Лоредо нас встретили полное опустошение ужас заразы, выгребные ямы и канавы забитые трупами. В городе воцарилась чума, и мы почли за лучшее поскорее убраться от туда. Однако при выезде из города на нас все же напали ополоумевшие от отчаянья беженцы и повредили машину. И после того как сломался окончательно тягач бродячего торговца, подвозивший меня, мы какое-то время двигались вместе пешком. Водитель тягача, добродушный толстяк страдавший от лучевой болезни, с энтузиазмом говорил, что пока слухи об эпидемии не достигли Новой Надежды у нас имеются неплохие шансы отсидеться за ее крепкими стенами, ожидая пока чума не изживет себя.
Он умер на следующее утро, просто взял и не проснулся. Внешне он выглядел вполне нормально, но я не чувствовал ни малейшего желания допытываться причины его гибели, бросив большую часть поклажи я взял только оружие и воду и налегке проделал оставшуюся часть пути в звенящем одиночестве.
Вскоре я набрел на каменистое дно высохшего ручья, являвшегося естественной дорогой, там я встретил довольно много народа, также следовавшего в Новую Надежду, однако не с кем не заговаривал, люди шарахались друг от друга, то напускали свирепый вид. Чуть позже у пришедшей в негодность старой дозорной башни, служившей теперь ориентиром, я увидел покосившейся знак с выцветшей корявой надписью: «Если ты на что-нибудь годен, добро пожаловать в Новую Надежду». Поверх был наклеен клочок бумаги с объявлением гласившем, что с 25 февраля открывается Третий Международный Чемпионат по рукопашному бою, само собой без правил. Предусматривались всевозможные награды и несколько степеней звания. Разумеется, на соревнования допускались только те участники, чьи кибернетические улучшения не превышают установленного десятипроцентного ограничительного барьера. Теперь я понял причину царившего оживления.
Будучи проверенный дозиметром и стакнувшись на двух литрах воды в счет входного сбора, я оказался на территории суверенного государства Новая Надежда. Остаток воды я променял на полбутылки какой-то антикварной алкогольной дряни и кусок вполне сносного хлеба с картофелиной. Подкрепившись, я почувствовал себя совершенно другим человеком и, довольно покачиваясь, направился в центр, где закрытом листами жести амфитеатре и проводился грандиозный по своему размаху фестиваль.