— А как же Велко? Он ведь не оборотень.
— Он потерял способность к трансформации после того, как три дня провисел на дыбе в пыточной ныне мертвого черного алхимика, который очень желал получить один древний артефакт.
— Как жаль. В кого он превращался? Нет-нет, не говори! Я угадаю! В беленького пушистенького кролика, которого так и хочется потискать! Поэтому его женщины любят?
Жан рассмеялся.
— Нет! Его вторая ипостась была загрыз, как у Хотена, только серый! Ой, не могу! Кролик!
Арина дождалась, пока он отсмеется, и поинтересовалась:
— А если бы я вас не спасла? Вы бы меня убили?
Жан молчал, глядя в ночное небо, и девушка решила, что он не ответит, а что тут отвечать — и так все ясно, закон есть закон, против клана не попрешь.
— Ты член нашего отряда, — твердо ответил охотник, с нежностью касаясь лица подруги кончиками пальцев. — Никто не посмел бы тебя тронуть.
Арина внимательно всмотрелась в черные глаза, сердце застучало чуть быстрее.
— Я верю. Жан, ну какой из меня оборотень? — недоверчиво улыбнулась она.
— Самый настоящий! — совершенно серьезно ответил ей Жан. — Ты обернулась девой-птицей и вернула Чуру. — Он лукаво улыбнулся, видя, как у девушки глаза становятся со злот. — Гельтруда! Ну, какая разница, оборотень ты или нет, если мы хотим, чтобы ты была одной из нас? Защита клана — это самое малое, что мы можем предложить тебе. После всего, что ты сделала для нас, для Велко, для Следопыта, для меня, мы все твои должники. Это все киборги такие?
— Жан, я не знаю, как это у меня получилось. Я даже не помню ничего. Вы все можете трансформироваться при желании, а я? Я даже не уверена, что сама это сделала, да и что это мне даст?
— Защиту и помощь любого члена клана. Всегда и везде.
— С правами ясно, а с обязанностями?
— Помогать членам клана, всегда и везде, — улыбнулся Жан.
— А оборотничеством можно заразиться? Если меня искусает оборотень, то в полнолуние я стану такой же?
— Откуда такие нелепые мысли? Оборотнями рождаются. Это не болезнь, это — … ну просто мы такие и все.
— Жан, твои родители тоже оборотни?
— Не знаю. Как и ты, я — чужой. Я вышел из Леса, точнее, выполз маленьким щенком, но воспитывали меня оборотни. Так что скажешь, киборг Гельтруда Быстрая?
— Мое настоящее имя Арина, — улыбнулась она.
Обряд принятия в клан отличался от обряда, который провел над нею Сэм. Здесь все было намного проще. Ее просто покусали. Причем Ярек и здесь сумел отличиться, умудрившись укусить девушку за аппетитную ягодицу, за что получил от Жана злой взгляд, а от Арины смачную затрещину, как только вернулся в человеческий вид. Арина улыбнулась, вспоминая, как Жан, будучи еще в двуногой ипостаси, орал, чтобы кусали аккуратно, мол, невеста со шрамами — это моветон.
Арина улыбнулась воспоминаниям. Вдруг слева впереди появилась странная процессия. Толпа уродов, состоящая из пяти особей, появились из-под земли прямо возле дороги. Трое из них были отброшены невидимой стеной и не смогли пересечь дорогу смерти, зато две измененных, судя по особенностям фигур, женского пола спокойно проследовали в направлении почти целого отрезка стены. Они обе держали что-то в руках, прижимая к груди. Два каких-то свертка. Одна из измененных передвигалась на трех конечностях, как обезьяна, помогая себе длиной рукой. С того места, где прятались охотники, было прекрасно видно, как самки, назвать их женщинами у Арины язык не повернулся, подошли к отверстию в стене, первая развернула сверток, в котором оказался новорожденный, и положила плачущего младенца в дырку. Вокруг вспыхнул свет — и ребенок исчез, вместо него в дыре появилась берестяная коробка с тремя караваями. Арина даже на этом расстоянии почувствовала восхитительный запах свежеиспеченного хлеба. В животе предательски хрюкнуло. Второй так не повезло. Ее детеныш не исчез, а остался неподвижно лежать в дыре. Измененная схватила его в охапку и, неуклюже переваливаясь, бросилась догонять товарку, которая с радостным уханьем тащила хлеб к подпрыгивающим на другой стороне дороги сопровождающим. Вскоре они опять исчезли под землей. Охотники и девушка непонимающе переглянулись.
— Остатки волшбы древних, — озвучил свою мысль Ярек, — жертвоприношение, наверное, какое-то. Ну что, пошли?
Они без помех перешли дорогу и осторожно вступили в город.