— Что смешного?
— Я наконец-то понял смысл фразы «От любви до ненависти один шаг».
Сагресса презрительно скривила губы и… упала лицом вперед. Сэмуил увидел у нее за спиной красивую рыжеволосую девочку лет десяти в коротком, явно ей маленьком, платье. В руках она держала толстую палку, которую только что успешно использовала как дубинку. Шунька отбросила деревяшку в сторону и, плюнув на спину травнице, протянула Сэму руку.
— Она скоро очнется, и нам лучше к этому моменту убраться отсюда.
— Шунька? Это ты? — Сэм ухватился за руку и поднялся с земли. — Ты права. Нужно позвать людей. Но как ты смогла так сильно вырасти? Ты почти взрослая и очень красивая.
— Я поняла, что если не вырасту, у меня не будет сил помочь тебе. Но я не успела спасти маму. Сэм, за что он убил ее? Она ничего не знала, а он убил ее! — Губы девочки задрожали, из глаз брызнули слезы.
— Пойдем, малышка, отсюда. Если Сагресса не соврала, где-то бродят еще пятеро таких же монстров, и нам может больше так не повезти.
Парень обнял Шуньку за плечи, стараясь закрыть обзор на тело Такли и мягко подталкивая, повел в сторону деревни.
По пути они долго обсуждали, как объяснить местным такое резкое взросление Шуньки и изменение Сагрессы, и ничего не придумав, решили что девочка спрячется в глубокой расщелине, которая образовалась много лет назад на склоне невысокого холма рядом с дорогой на Тяжич. Там она будет дожидаться Сэма, чтобы отправиться в путешествие вместе с ним.
— Может быть, ты хочешь остаться на похороны?
— Нет. Ее душа в объятиях Черной Веты, а дорогой облик я сохраню в сердце, — Шунька вытерла нос подолом короткого платья и решительно тряхнула головой. — Я пойду с тобой!
— Но здесь твой дом, родные, — попробовал уговорить девочку Сэм перед тем, как помочь ей спуститься под землю. — Со мною может быть очень опасно. Да и не знаю я, какая судьба уготована мне в этом мире.
— Меня здесь ничего не держит. Мама нашла меня младенцем в Лесу, когда собирала ягоды, и удочерила. Больше здесь нет никого, чтобы я захотела остаться. Ты мой единственный друг. Ты и Гельтруда. Ты ведь меня не бросишь? Не бросишь, Сэм?
— Никогда. Обещаю.
Сэмуил поцеловал девочку в лоб, сунул ей в руки Страшилу, приказав не расставаться с куклой никогда, и побрел в деревню. Удивительно, но его ничуть не мучили угрызения совести. Наоборот, то чувство удовлетворения, что появилось после убийства эльфа, окрепло, заглушая робкий шепот сознания геймера, совсем недавно еще — тихого, скромного, немного трусоватого студента хотайца. И что больше всего удивило, никогда не лезущего на рожон Сэма, его это совершенно не волновало! В конце концов, мир в который он попал, не был чистым и наивным и чтобы в нем выжить ему, возможно, придется научиться убивать.
Когда вооруженные селяне прибежали на поляну, они нашли только тело Такли и мертвую Сагрессу. Из шеи травницы торчал тонкий стилет, на рукоятке которого был выгравирован тюльпан.
— Это кто же такая красавица? — в тишине спросил кто-то из мужиков.
— Это травница ваша, — устало ответил Сэм, наклоняясь над Сагрессой и целуя ее в лоб. — Я прощаю тебя, любимая, покойся с миром. — Прошептал он, испытывая только сильнейшую усталость и опустошенность, словно вернулся на восемь лет назад во времена своей первой любви и первого предательства. Это потом придет осознание потери и горя, а сейчас Сэм чувствовал себя, словно восемь суток просидел в игровом кресле. — Шуньку не ищите. Она сбежала в Лес и там пропала.
— Значится, домой вернулась, — заключил Макай, сжимая в больших руках огромный молот и не отрывая взгляда от лица Сагрессы. — Ее ж из Леса четыре холодия назад Такля крохотулькой принесла. Славная была девчушка.
Похорон Сэм дожидаться не стал. Он вернулся в дом травницы, оставив тела на попечение местных женщин. Дом, ставший ему за последний месяц родным, казался угрюмым и давно заброшенным, словно с уходом травницы он лишился души. Сэм выбрал на полке с травами настой смурики — он давал устойчивый черный цвет — уж очень у Шуньки была приметной шевелюра, сложил в холщовую сумку продукты, несколько платьев Сагрессы для выросшей Шуньки (пусть хоть этим послужит оставшейся по ее милости сиротой девочке), прихватил гитару и, не оглядываясь, вышел на улицу. Боясь навлечь еще смертей на ставших ему близкими людей, он никому не стал говорить, куда собирается. Заседлав белого мерина по кличке Нахал и, ни с кем не прощаясь, Сэм уехал из деревни. Словно разбойник какой-то, с грустью думал парень, проезжая через деревенские ворота и направляя коня в сторону леса, где его ждала Шунька.