— Я победила, лузеры! — Воскликнула я.
— Мы тебя просто пропустили. — Занял очередь за мной Алекс.
— Проявили, как ее…, эту? Галантность! Как к будущей жене. — Заявил Колян.
Ответила им книксетом. И мы стали расплачиваться каждый за свою тележку. А так как денег дома нам всем выделили, мы не жадничали и взяли пакеты.
Мыслями находясь во многих местах одновременно, кроме кассы, я выложила на ленту выбранные мною сладости, чипсы, сухарики и разнообразную газировку с соками.
— Две тысячи пятьсот тридцать четыре рубля, — произнесла кассир вполне приветливым голосом. Поэтому я не стала возмущаться, почему получилась такая высокая сумма к оплате. Просто протянула ей три тысячи и, взяв сдачи и чек, отошла в сторону.
— Откуда у меня скотч? Я его не брал! — Вскричал Алекс и забросил рулон липкой ленты обратно в тележку. — Черт! Что тут делает крем для ног? Ромашковый! — Он еще немало вещей скидывал с ленты в тележку, громко при этом возмущаясь.
А я поймала взгляд покрасневшего от смеха Коляна и настороженно развернула свой чек. Помимо выбранных мной для борьбы с голодом вкусностей, там оказалась зажигалка для кухонной плиты, скотч, целый рулон мешков для мусора, туалетная бумага, антибактериальные салфетки и набор детских игрушек в виде овощей и фруктов в желтой сеточке:
— Четыреста рублей? — Вскричала я. Подошла к своему недоразвитому однокласснику и ударила его этим набором по голове. — Ты больной. Это фигня почти четыреста рублей стоит.
Он, с хохотом отбиваясь от моих метких ударов, напомнил, что мы у кассы, и чек у меня на руках.
— Верни все, что тебе не нужно. — Примирительно сказал он. — Это же, вообще, не проблема. И, вообще-то, ты же сама вещи из тележки выгружала, надо было смотреть, что на ленту кладешь.
С одной стороны он был, наверно, прав. Но, с другой, я из-за него разорилась. И он был достоин казни.
Я еще раз ударила его этим пластмассовым набором игрушек по голове.
— Отвали, — уже без улыбки огрызнулся он. — Нечего было зевать! И верни все, что тебе не нужно.
Я постаралась успокоиться.
— Зевала, потому что рядом фашистов не было. Я такого подлого поступка даже от врагов не ожидала. — Не смогла я удержаться от пафосных ноток.
А потом кое-что вспомнила и вернула набор игрушек в свой пакет и чек туда же закинула.
Мы быстрым шагом шли к школе, и Колян пытался узнать, что я задумала. А я молчала, как партизан.
— Мелкая, только устрой мне пакость, и месть моя будет страшна, — наконец, перешел он к угрозам.
— Но вначале ты отведаешь моей страшной мести. — Зло прищурилась на него. — И потом, если выживешь, конечно, можешь попробовать отомстить мне на мою месть.
— Я не буду мстить на твою месть, потому что, опасаясь моей мести, ты не посмеешь мстить мне. — Застрочил на ходу Колян. Я даже споткнулась. И Алекс остановился:
— Вы на каком языке говорите? — Переводя с взгляд с меня на друга, спросил он.
— На великом и могучем. — Ответил, давя меня взглядом, Колян.
— Баран. — Сказала я и крепче обхватила пакет, чтобы нанести удар первой. У меня там газировка была, так что удар был бы ощутимым.
— Овца. Больная. — Выплюнул в ответ Колян. Мы бы точно подрались, только Алекс отвлек нас.
— Давно женаты? Мои родаки также спорят. — После подобного замечания биться на смерть расхотелось, но и уступить мы с Коляном друг другу не могли
Я в гляделки никому и никогда не проигрывала. И никто разумный меня взглядом в пыль растереть даже пытаться не стал бы. Колян тоже сдался быстро. Сплюнув в сторону, он, размахивая своим пакетом, потопал вперёд.
Я, к сожалению, своим пакетом размахивать не могла, слишком он для меня был длинным, но топать у меня получилось не менее агрессивно. Только Алекс не знал, чью сторону занять и тихо плелся в нашей колонне третьим.
— Ух, ведьма нас высматривает, — пробормотал он.
— Малая, станешь, как наша ведьма, если характер свой не подправишь, — через плечо бросил мне Колян и, ссутулившись еще больше, ускорил шаг.
Ведьмой мы за глаза называли Ксению Олеговну, нашу классную руководительницу. Странно, но на этом единодушно сошлись во мнении все учащиеся нашего далеко не самого дружного класса.
Поздоровавшись, мы прошли в автобус. И, наверняка, наши недовольные лица были достаточно красноречивыми, чтобы ни наша классная руководительница, ни организатор школы, ни даже одноклассники не стали к нам цепляться. Как только мы запрыгнули в уже готовый к отъезду автобус, он сразу тронулся в путь.