Джордж с усмешкой наблюдал за совместным творческим процессом столь разных созданий природы и науки. Все знали, что в глубине своей пернатой души Жак симпатизировал Люси, во всяком случае его ироничные колкости на нее никогда не распространялись. Он воспринимал ее как живого человека, а не резиновое изделие с планеты Три-Лет. Впрочем, остальные обитатели и завсегдатаи дома Ричарда относились к ней так же.
Закончив красить левую руку, девушка вытянула ее вперед, любуясь изящной работой.
– Зацени! – Она развернула тыльную сторону ладони к Жаку.
– Класс! – восторженно выдохнул попугай. – Добавь на безымянный палец морской волны, а на указательный – сирени.
Люси послушно последовала советам новоявленного дизайнера, а потом повернула руку к Джорджу.
– Нравится?
– Нашла кого спрашивать! – Мнение Джорджа Жака совершенно не интересовало. – Эй, светило мировой науки, хватит таращиться в монитор. Девушка между прочим для тебя старается, а ты ноль внимания.
Дэйзи тявкнула в сторону Ричарда, призывая хозяина дома, если его вообще можно было назвать хозяином дома, с большим вниманием отнестись к женскому полу.
Ричард оторвался от компьютера, с любопытством обозрел результат сотрудничества двух обитателей своего дома, и сказал совсем не то, что от него ждали.
– Люси, почему бы тебе не помочь Моне и Кэти на кухне?
– Дорогой, ты же знаешь, работа с острыми предметами мне категорически противопоказана. Чай, кофе – пожалуйста, но ножи и вилки, фу, я их так боюсь!
Резиновая девушка состроила на лице испуганную гримасу, продолжая воздействовать на мужчин своим профессиональным кокетством. Было очевидно, что программа, установленная Ричардом в электронной памяти Люси, в разделе «Домоводство» дает сбой. Или это просто красота и молодость резиновой девушки брали верх над монотонностью бытовой жизни. С такой дилеммой никакое перепрограммирование не справится. Хотя справедливости ради стоит сказать, всем юным красавицам земного происхождения свойственны подобные капризы.
– Совсем ослеп и оглох со своими формулами! Ты что не видишь, девушка занята серьезным делом, – вступился за Люси попугай. – Только и слышно: чай, кофе, сэндвичи. Она тебе кто, служанка? – продолжал стыдить Ричарда Жак. – Рабство в Америке отменено еще в позапрошлом веке, а зарплату ты ей, между прочим, не платишь.
– Мне не нужны нарисованные бумажки, – поправила Люси попугая. – Любовь за них не купишь.
Хитро прищурившись, попугай кинул в сторону молодого ученого понимающий взгляд.
– Все, понял, не дурак! Наш Рич, хоть и выглядит простаком, а правильно написанной программой воплотил в жизнь мужскую мечту. Ну, давай, мой ученый друг, используй все тезисы, теоремы и правила, которые знаешь, и докажи ошибочность моей гипотезы.
Спорить с попугаем Ричард не собирался и молча уткнулся в монитор. Слушая сентенции Жака, Джордж усмехнулся – жизнь в доме ученого не прошла для попугая впустую, вон как нахватался научных словечек.
– Что-то мне подсказывает, эта правильно написанная программа начала глючить. Еще недавно ножи не пугали Люси, и сэндвичи получались просто идеальные.
Жак недовольно покосился, но Джордж, то ли не заметил этого, то ли не обратил внимания, продолжил излияния.
– Программа ученых с планеты Три-Лет оказалась круче, чем у наших светил науки, по крайней мере одного из них. Рич, это я о тебе сейчас.
– Я понял, – прогудел Ричард, не отрываясь от монитора.
– Ага, мы все слышим, – с удовлетворением констатировал Джордж. – Рич, раз твоя вирусная программа по изменению сознания Люси не справляется с антивирусом планеты Три-Лет, может, следует поступить проще? Купи для своей возлюбленной кухонный комбайн и специальные перчатки, которые нельзя порезать ножом? Так она точно не поранит свои нежные пальчики.
Идея Джорджа пришлась по душе Ричарду. Он хоть и занимался постоянными изысканиями и экспериментами в сфере науки, краем уха все же прислушивался к далеким от науки разговорам своих друзей. Он вопросительно взглянул на Люси: