Ну-ну. Демонстрация для демона. Типа друзья-то мы друзья, но командую здесь я, и только я. Будто с этим кто-то спорит. И будто Дан откажется выполнить приказ, или поручение, или просьбу. Не невинных младенцев стирать с лица Траитии, и даже не Прекрасную Елену, послужившую причиной войны, а тех, кого ликвидировать дело благое. Ликвидаторов.
– Лиара пошлешь? – досыпая сахару в свою чашку равнодушно спросил Аль. Специально для Дана. Лиар чуть не приподнялся с готовностью: да хоть щас, только скажите, кого, а я мигом, одна нога там, а другая тоже там… Откуда это? Из прошлой жизни, или уже тут слышал?
– Пока нет. Вас. Возражения есть?
– А ты готов их выслушать? – усмехнулся Дан. Тоже демонстрируя Лиару свой характер: нагличать и получать за это по мозгам. Однако кара не воспоследовала, потому что Нирут кивнул: готов, мол. – И хорошо. Нет у меня возражений. Только я удивлен малым количеством иных рас. Этот все сказал?
Нирут изобразил улыбку людоеда.
– Этот все сказал. Знал, может, и не все, не единственный же он такой в Гильдии. Не станут они держать все яйца в одной корзине. Но ничего, и других отыщем.
Пословица было общей для Земли и Траитии, Дан, помнится, очень удивился, услышав его впервые. Ну что ж, отыщем и примерно накажем. Надо, так показательно накажем. Не надо, так быстро. Но сперва, скорее всего, придется брать главу Гильдии, а это намного труднее… Впрочем, вообще-то Нирут может просто сообщить куда следует, что жаждет с главой побеседовать приватно, и тот явится пред светлые очи. Все равно они долго не смогут скрываться. Вдвоем они с Алем, конечно, справятся… вероятно, но Шарик очень уж обидится. Так что стоит демонстративно наряжаться в черное и изображать из себя спасителей мира, которым белое должно быть куда более к лицу.
– А… – жалобно начал Лиар. – А почему не я? Вы мне тоже не доверяете?
– В этом деле? В этом, мой мальчик, я тебе как раз доверяю очень даже, потому что чуть лучше знаю твою расу. Просто ты мне пока тут нужен. Выкинь из головы всякие дурные мысли. Сейчас ты дома.
Дан подумал-подумал и решил нарваться:
– Лиар, не слушай его. То есть ты дома, это да, ты не один, это опять же да, но мысли из головы никогда не выкидывай. Никакие.
Вместо того чтоб дать собственности по ушам, властитель кивнул:
– Ну да, верно. Я в том смысле, что успокойся, малыш. Ты дома, среди друзей, одиночество кончилось, и за это тебе не придется платить слишком дорого.
Дан смотрел на прекрасное лицо мужчины и видел ребенка. Причем довольно маленького. Никогда ничего подобного он не думал о Ларе, может, потому, что всякая девочка – все равно женщина, а они существа непостижимые. А Лиар и хотел улыбнуться, и опасался это делать, и не знал, уместно ли выражать радость, и не был уверен, что стоить верить своему счастью, и был счастлив. Поэтому улыбка то появлялась, то исчезала, а такое Дан видел только однажды, когда случайно встреченная на улице одноклассница демонстрировала ему свою четырехмесячную гордость. Дан уж и забыл, как звали одноклассницу и какого пола была эта гордость, но вот эта несмелая улыбка задержалась в мозгу. У Лиара была улыбка ребенка. Хотелось умиляться, но скептическая часть организма, мерзко хихикая, ворчала, что не может сорокалетний мужик быть ребенком, потому верить ему нельзя и вообще он враг народа. Другие же части напоминали, что пора бы уже забыть свои земные замашки, потому что здесь все не так и понятие «раса» включает в себя не только разницу в покрое носа и цвете кожи.
А Лара все-таки была другая. Даже поначалу, когда только появилась. А может, Дан просто был ошеломлен этой небывалой красотой и столь же небывалой сексапильностью. Или своей престранной реакцией на эту самую сексапильность... то есть отсутствием реакции. Или Лара не была профессиональным убийцей высокого класса… Фу, совсем болван, а сам-то ты кто? Убийца на государственной службе? Даже еще больше – на властительской. Мир спасаешь, избавляя его от десятков персон, ставших неугодными властителям. Красиво выражаясь, на твоих-то руках крови куда больше. Хоть и на благо государства.
– Ты чего смурной? – поинтересовался главный спасатель мира, запихав в рот печенину. Совсем некультурный. Дан совершенно правильно перевел его «Ши шиво шуой» и даже замечание сделал, дескать, нечего с набитым ртом говорить в культурном обществе. Лиар хихикнул. А ведь Аль и Гай и в мыслях не позволяли себе хихикать над его милостью властителем, даже если Дан дурной пример подавал, Дана же и пилили. А сами пребывали в состоянии совершенного почтения. Гай – до конца. Аль – тоже до конца. Конца Гая. Потом как-то легко на «ты» перешел, но ведь не сам, с подачи самого Нирута, а не скажи тот сакраментальное «какой я тебе милорд», так до сих пор бы признаком особой близости считал вольное «милорд» вместо официального «ваша милость».
– Простите, ваша милость, – смутился под демонстративно потяжелевшим взглядом Лиар, голову повесил ниже некуда, как только позвоночник прогибается, а Нирут покосился на Дана понимающе и объясняюще: видишь, мол, дите оно дите и есть… Потом проглотил дожеванное печенье и переспросил уже внятно.
– Общо, – неопределенно ответил Дан, – к тому же ты знаешь. Или нам надо изображать почтительность и прочее?
– Вам – не надо, – спокойно ответил властитель, – потому что Лиар очень отчетливо видит не только нити человеческих отношений, но и грани, которые переходить не следует. Я не к тому, что их не видишь ты, ты тоже видишь, но переходишь. И опять же я не об этом… В общем, будь жива Лара, она вряд ли сумела научиться говорить мне «ты» и называть по имени, даже если бы я настаивал. Как ты считаешь, малыш?
Тот даже испугался.
– Как это – по имени? Нет, ваша милость, так нельзя… Я бы не смог.
– Милорд, – поправил Нирут ласково. – Ты можешь обращаться ко мне «милорд».
– И даже можешь просто обращаться к нему, – встрял Алир, раздумав страдать из-за своего превращения в спящую красавицу. – Потому что на моей памяти Лара это делала не больше пяти раз. Если не меньше. Но только к нему. Потому что он у нас не простой властитель, а особенный.
– Демократичный, – язвительно добавил Дан. Здесь подобный термин, как оказалось, тоже имел место, но знали его только особенно образованные персоны, поскольку фигурировал он только в нескольких философских опусах. Всякий же нормальный человек (вампир Гай, в частности, несмотря на всю свою образованность) от народовластия шарахался. И Дан уже даже соглашался с ними, с шарахающимися: и правда ведь, не стоит кухаркам государством управлять…
– Молодой, – улыбнулся Аль, – и потому куда больше сохранивший связь с народом.
И Дан даже не заехидничал, потому что здесь слово «народ» подразумевало несколько не то, что дома. Будь Аль не эльфом с Траитии, а русским Аликом или американским Элом, то сказал бы «связь с людьми», а здесь были не только люди. В общем, народ – все разумные расы, а не демагогия политиков. Из недр памяти всплыла строчка то ли стишка, то ли песенки из перестроечного детства: «У нас в стране от имени народа опять подорожала колбаса». Или это уже была юность? Давно, однако.
– А если о деле, то как нам зачищать мастеров? Под каким знаменем?
– Под моим, – пожал плечами Нирут. – Или под своим. Как угодно. В общем, как ты выражаешься, зеленый свет. Лиар, Дан у нас пришелец, так что от него можно ждать многого такого, что не придет в голову родившемуся здесь, поэтому не надо пугаться. Я не развею его в пыль прямо сейчас. И вообще вряд ли развею. У меня за эти десятилетия уже иммунитет выработался. Ну ладно, отдыхайте, развлекайтесь, тренируйтесь, можете пару дней расслабляться. Аль, чтоб без этих твоих комплексов вины, понял? Дан, если что – по шее, понял? С моего благословения.