Он присмотрелся к Тури-младшей. Личико было ничуть не хуже попки, розовенькое, нежненькое, с лукавой улыбкой и явной заинтересованностью в ясных голубых глазах. Стоит поощряюще улыбнуться – и либо приятная ночка обеспечена, либо просто приятные четверть часа в каком-то укромном уголке огромного замка. Практикуются тут такие скоротечные амуры. А уж что творится, если устраивается маскарад! Масочки надеваются не картонные или золотые, а магические – не снимешь, не заглянешь, так что всяк чувствует свою полную безнаказанность, потому творятся на подобных балах форменный разврат и безобразие, чуть не в каждом притемненном месте сопят и стонут, кушетки в нишах заняты все, а по слухам, кое-где зажигают эротические палочки и народ дуреет абсолютно и вообще ничего не стесняется. На одном балу Квадра была… жаль, Шарика с собой не взяли. Однажды, лет десять назад, Дан привел в свою комнату сговорчивую даму, забыв, что Шарик не захотел оставаться на конюшне, а отдельных апартаментов сторожевому дракону предоставить как-то никому в голову не пришло. Так что Шарик всю ночь пронаблюдал за Дановыми упражнениями в постели, а Дан под утро уже едва импотентом не сделался, вдруг увидев, как дракон голову склоняет, любуясь его телодвижениями. А дамочка и вовсе завизжала и задергалась с перепугу, так что Дан от ее дерганий сразу и кончил… В общем, позору было… Одна радость, разговаривать Шарик так и не научился, так что о позоре никто и не узнал – дама, разумеется, молчала, а Дан только Алира и насмешил. Не пришло в голову скрывать.
Красотка продефилировала мимо еще раз, и тут платье стало прозрачным в области груди. Тоже ничего… аккуратненько и свежо. Нет. Инцест какой-то получится… Конечно, его дочерью девочка быть не может, ей, конечно, не шестнадцать, а чуток за двадцать, но уж точно не тридцать.
– Вы уже бывали здесь, сударь? – мурлыкнула генеральская дочка. – Я впервые удостоена чести присутствовать на званом вечере властителя.
– Я собственность властителя Дана, – любезно ответил Дан. Неужто ж не догадалась, кто может быть одет в один цвет? Ее-то волшебное платье переливается несовместимыми цветами в непрозрачных местах. Да. Тури. Его попугайская аляповатость, его дикое сочетание розового (поросячье), голубого (незабудки), пурпурного и фашистски коричневого. (Любопытно, что память старательно держит ненужную информацию – ну что ему сейчас до того, какие рубашки носили фашисты… и какие цвета соответствуют роду Тури.)
– О! – восхищенно ахнула девица. – Вы так близко знакомы с властителем? О, сударь, как же я вам завидую.
Ну покрутись возле Нирута, мигом познакомишься с ним крайне близко, он тоже быстрого перепихона не избегает, тем более что тут никаких хлопот: юбчонку задрать и все, ни с каким сложным бельем возиться не надо. М-да… сам уже готов наплевать на все и тащить куклу вооон за ту драпировку.
– Да, миледи, – слегка поклонился он. Сам же ввел в моду это «милорд», «миледи». Правда, распространялось сие как раз не на властителей, никто не осмеливался ни к Сарену, ни Флайту так обращаться (кроме них с Алиром), зато вся прочая благородная публика охотно подхватила услышанное на императорском приеме Даново «милорд». Громко прозвучало. Там играл мощный такой симфонический оркестр, так что приходилось всерьез напрягать глотку, и Дан, обменивавшийся репликами о погоде с властителем Майденом, проорал на весь зал: «Да, разумеется, милорд». Было ужасно неудобно, хотя к тому времени Дан приучился не обращать внимания на мелкие неудобства вроде сотни уставленных на него пар глаз. Потом к нему привязалась тогдашняя императорская невестка, нынешняя императрица, с расспросами, как в его мире принято обращаться к дамам. И года не прошло, как все прочие обращение у благородных пропали.
А девица поняла, что он не из благородных, даром что не раскрашен во все цвета палитры. Потому что «сударь» – это к плебсу. Уважаемому, но плебсу. Типа богатых купцов, вампирских банкиров и магистратов, которыми здесь называют мэров. Но даже наидемократичнейший властитель Нирут не приглашает на подобные приемы сударей. Ну-ну, девочка, удовольствий ищем? Или знаем, по какой причине прекратилась карьера бывшего генерала Тури? Или мама рассказывала о своей… хм… любви? Нет, о своей не могла, вот о его любви – запросто. «Ах, дочка, однажды меня любил один человек из простонародья, но не самый обыкновенный, а Меч Квадры властителя Дана, и как любил, как любил…» И правда, как любил… Куда что делось?
Заливаясь краской, девушка робко-робко на него глянула (очень хорошее сочетание – робость и прозрачное платьице) и дрожащим голоском попросила представить ее властителю. Ну какие проблемы, представим, может, Нирут уже местного афродизиакского пойла перебрал, с розового местного вина уже половина гостей готова на другую половину кинуться… Дан и сам готов. Он подхватил трепетную деву под локоток и повел ее сквозь толпу беседующих, кокетничающих, спорящих, пьющих и жрущих… нет, тут не жрут, тут вкушают. А эта стервочка малолетняя и поесть-то не дала.
Нирут разговаривал с Флайтом. Темно-красный, наверное, ему передавал свое категорическое требование явиться на рассвете. Дан прикинулся тупым воякой, протолкался к ним поближе, выждал паузу и не без наглости в голосе сообщил, что девушка так жаждет познакомиться с властителем, что он, Дан, не в силах был ей отказать, даже от тарелки с едой оторвался. Флайт ожег его неприятным взором, да и Нирут слегла обалдел, потому что с женщинами Дан вел себя куда более прилично. Как правило. Но девушке Нирут улыбнулся, предложил бокал вина (розового, собака, значит, все понял правильно) и увлек ее за собой по направлению к драпировкам. Ему уже плевать, что девица не соответствует его вкусам: формы у нее подкачали.
Дан заставил себя посмотреть в холодные серые глаза Флайта.
– Осуждаете?
– Разве неразумных детей осуждают? Их наказывают.
– Прикажете выпороть на конюшне? – прищелкнул каблуками Дан, слегка изгибаясь в пояснице.
– Я не могу приказать, потому что ты принадлежишь не мне. Но я попрошу об этом Нирута, и надеюсь, он не откажет.
А ведь и не откажет, подумал Дан, потому что я и правда перешел границу. Возбудился слишком, потому что тоже вылакал несколько бокалов розового.
– Язык мне отрезать надо, – покаянно признал он. – Простите. То есть вы, конечно, просите Нирута о чем хотите, милорд, я прошу прощения не потому, что испугался порки. Можете и сами это сделать.
– Ты отлично знаешь, что не могу, – отрезал Флайт, – я не вправе распоряжаться чужой собственностью. И ты пользуешься этим со всей возможной наглостью. Мне кажется, что Нирут ушел именно для того, чтобы я мог тебе об этом сказать. Очевидно, его слова ты перестал воспринимать должным образом.
Хмель вместе с возбуждением враз слетел: Флайт не постеснялся применить магию. Дан каким-то седьмым чувством понимал, когда на него воздействуют магией. А вместо этого вздрюченного состояния пришло осознание собственного скотского поведения. Дан перестал ерничать и вполне искренне произнес:
– Простите, милорд, я действительно зарвался. Я готов принять любое наказание, какое вы сочтете нужным. Нирут вас поймет.
– Тогда пойди к моему груму и скажи, что я приказал тебя высечь.
Дана попеременно обдало жаром и холодом, но он кивнул:
– Да, милорд.
Дан коротко поклонился и отправился на поиски грума. Это было кодовое название для самого приближенного к Флайту человека, по слухам, его собственного внука или праправнука, молчаливого и сдержанного, явно посвященного во многие секреты и столь же явно способного помалкивать о том, что Меч Квадры вдруг попросит его… М-да. Допрыгался. Ничего, полезно пару дней обедать стоя… нет, не станет Филар драть его по заднице. Хотя заслужил…