– Где его меч? Дайте ему. Люм, порадуй меня. Убивать необязательно.
Катана рванулась к нему всей душой, что в сочетании с эйфорией от «поцелуя вампира» дало поразительный эффект. Дан перестал бояться. Вообще. Типа семи смертям не бывать, а одной чего бояться.
– Не убивать, говорите? – переспросил он. – Ну ладно, не буду.
Люм холодно усмехнулся. Ага. Наверное, он тут не худший фехтовальщик. И к черту. Пусть убивает, хотя ему не велено и он послушный. Но я – нет.
Да. Это был не Мирт. Вероятно, у его мамы были трудные роды, если дитятко шло мечом вперед. И вероятно, со стороны это было не особенно красиво с точки зрения знатока, каковым – каковой? – считала себя кукла с зелеными глазами. Для Дана это не имело значения. Мир сузился до Люма и его танцующего клинка. Катана и сейчас вела Дана, да только он за ней не успевал… Или иногда не понимал, когда она хотела выполнить прием, которого он не знал. Прости, милая, дилетанту ты досталась.
Он парировал удары Люма, даже пытался атаковать, не стоял на месте, прыгал и летал, ноги скользили по тщательно выметенным камням и декоративно небольшому слою снега там, где летом зеленела трава. Сердце норовило выскочить через уши, причем одновременно через оба, воздуха не хватало категорически. Слишком высокий темп. Слишком… Сталь чиркнула по руке. Два кровопускания в день – это много.
Увидев краем глаза алые брызги на снегу, Дан отстраненно подумал, что это красиво. А катане не понравилось, и он вдруг почувствовал необыкновенную ясность в голове, осознал, что ломится вперед, будто у него десять рук и все заканчиваются полосами стали, да еще вертятся и гнутся во все направлениях. Опс! И благородная кровь имеет красный цвет!
У Люма, правда, тоже имелся десяток стальных лезвий, и одно резануло Дана по лицу, второе кольнуло в плечо, третье ткнулось в горло, процарапав кожу. Дан всем делом рванулся навстречу холодной и страстно желаемой смерти, а фигушки, Люм отступил ровно настолько, насколько продвинулся вперед Дан. А Дан наконец поскользнулся и упал, и кончик лезвия уперся ему в грудь, точно напротив сердца: видно было, как колышется рубашка там, где оно бухает.
– Браво! Браво, Люм! Это было замечательно красиво. Ты доставил мне истинное удовольствие. Хочешь убить его?
– Нет, – улыбнулся Люм, – я хочу его трахнуть. Он меня заводит.
Он так и сказал: «трахнуть», и Дан, поотвыкший от русского сленга, не сразу понял, что имеется в виду, а когда понял, снова рванулся навстречу стали, и Люм снова успел убрать меч на необходимое расстояние. Дан шмякнулся на спину и тут же, извернувшись, попытался достать катаной тот самый орган, который он Люму «заводил». И получил по своему – ногой.
Когда он вернулся к реальности, меча в руке не было, а след сапога на манжете – был. Его поставили на ноги.
– Ты молодец, пришелец. Кажется, Дан? Ты хорошо дрался. Больше четверти часа против Люма! Даже и не припомню такого. Люм, у тебя хоть одна дуэль столько длилась?
– Я гонял Роза не менее чем полчаса, ваша светлость.
– Ну – гонял! Он тебе почти и не сопротивлялся. А как ты сам оценишь Дана?
– Хорошая рука. Хорошее сердце. Ему этот меч годится куда больше, чем Ирису, ваша светлость, парень талантлив, умеет чувствовать меч, даже соединяется с ним инстинктивно, но до обидного неопытен. Даже, пожалуй, необучен.
– А если бы был опытен?
– Если найдет хорошего учителя, то года через два-три сможет справиться и со мной. Он, ваша светлость, очень талантлив.
– За что люблю и ценю тебя, Люм, – за честность. Ты заслужил награду. Бери его, если он тебя заводит.
– Прямо здесь? Холодно, ваша светлость. Может, вернемся внутрь?
Двое подхватили Дана под руки и бодро поволокли к теплое помещение. В прошлый раз меня тут выпороли, а сейчас изнасилуют. Дан рванулся из последних сил, вывернулся, стукнул лбами усердных благородных и получил эфесом по затылку. Свет временно померк, а когда включился, с Дана деловито и профессионально стягивали штаны; он дернулся – и опять получил. Его бросили грудью на стол, выкрутили руки, прижали…
– Развлекаетесь, милочка?
Кто ж так снисходительно милочкой-то? Дан скосил глаза.
Высокий атлет с медно-коричневыми волосами, довольно коротко остриженными. Лицо надменное – эльф от зависти лопнет Одет… подобающе одет, но почему-то стриптиз устраивает: снимает короткий камзол, закатывает рукав рубашки, звучно шлепает себя по предплечью… и герцогиня приседает в глубоком реверансе, а прочие и вовсе стелются.
– Штаны на него наденьте. Меня не вдохновляют мужские зады. Ты предпочитаешь мальчиков, граф?
– Как когда, ваша милость.
Ух ты! В голосе Люма не было особенного почтения, когда он говорил с герцогиней, а тут… поди ж ты!
Тем временем Дан был поднят, застегнут, ему даже рубашку в штаны заботливо заправили.
– Что тут у вас?
Милость села в герцогинино кресло и выслушала отчет. Золотистые глаза остановились на Дане.
– Пришелец? Владеет мечом?
– Осмелюсь заметить… – начал Люм. Милость подбодрила:
– Осмелься, осмелься, граф.
– Хорошо владеет мечом. Но я не граф, ваша милость. Я барон.
– Выдержишь пять минут против меня, станешь графом. Не выдержишь… ну так бароном и помрешь. Хочешь?
– А не могу ли я, ваша милость, остаться живым бароном?
Милость расхохоталась.
– Молодчина! Можно, барон. Фрика, он у тебя еще и неглуп. Забрать, что ли? Подумаю. Ты, пришелец… как зовут?
– Дан, – сказал было он, но сам не понял, что сказал, потому что рот вдруг заполнила кровь. Люм задел ему лицо. Наверное, щеку пропорол. Его качнуло сразу от всего – он шока при виде обожженного тела Гая, от потери крови, от страшной усталости, от спасения… Да, самого натурального голливудского спасения в последний момент. Рояль в кустах, то есть неведомая его милость, походя избавила его от того, что Дан искренне считал хуже смерти. А как больно… Лицо свело судорогой, а крови от этого стало только больше.
– У тебя целитель-то хоть имеется. Фрика? Сядь, не маячь. Расскажи мне здешние новости. Почему со двора горелым мясом несет?
Дана посадили на стул. Какая-то невзрачная личность покрутилась вокруг и принялась за исцеление. Да лучше б меня Люм трахнул, успел подумать Дан, падая в очень глубокую и очень неуютную яму.
Потом его из ямы вынули. Голова кружилась, словно с тяжелого похмелья, зато крови во рту не было. Перед глазами возник черный камзол, обшитый такой серебряной тесемочкой в сантиметр шириной, на которой теснились солнечники – камушки, ценившиеся здесь выше брильянтов. Крепкая рука взяла его за подбородок.
– Кондово. Когда в следующий раз захочется крови, отруби что-нибудь своему целителю. Оставил парню шрам на лице. Вот что, Фрика, забираю я у тебя этого пришельца. Не возражаешь? Да и с вампиром было бы интересно поболтать. Редко такие молодые дружат с людьми. Уведите его в мою карету. Не желаешь ли выпить со мной, Фрика? Надеюсь, вино у тебя лучше, чем целитель?
Дана снова подхватили под руки Люм и Мирт, почти вынесли из дворца и усадили в карету. Смотрели они вполне дружелюбно. Мирт положил Дану на колени катану в ножнах.
– Это твой шанс, – сказал Люм. – Постарайся его не упустить. И не вздумай перерезать себе глотку – не позорь хорошее оружие. Мне проиграть не стыдно. Я лучший мастер клинка в этих краях.
А плохое оружие, то есть кинжал, ему не вернули. Две короны зажилили. Дан погладил эфес. Сил не было. То есть четверть часа назад были, а сейчас ушли в неизвестном направлении. Повешение снова отложено? А что на уме у этой милости, которой Фрика поясные поклоны кладет?