— Конрой, нельзя допустить, чтобы подобные ей существовали. Их никогда не было прежде, не будет и впредь.
А потом они увели ее папу навсегда…
— С Жа-Нетт все в порядке? — словно сквозь вату донесся до нее встревоженный голос приятеля.
Девочка открыла глаза. По темнеющей голубизне неба медленно ползла серебристая капля еще одного самолета.
— Я не знаю, куда ушел мой папа, — отозвалась она. Много спустя, повзрослев, Жа-Нетт начала подозревать, что же на самом деле случилось с ее отцом. Но больше всего ее занимала мысль, почему, увидев способности девочки и, без сомнения, зная о существовании ей подобных, Здоровяки тогда не вернулись, чтобы наказать и ее.
— Гален Сорд сейчас как Жа-Нетт папа? — не унимался Мартин.
Жа-Нетт обдумала услышанное и решила, что приятель прав.
— Да, точно, как мой папа, — грустно признала она. В двенадцатилетнем возрасте маленькая негритянка уже прекрасно понимала, что значит быть использованной кем-то другим. Но Сорд, по крайней мере, был с ней честен. Во всяком случае, он четко дал ей понять, для чего они с Форсайтом взяли ее из приюта незадолго до несчастного случая с Адрианом. Сорд был далек от нее, постоянно занят, и в основном игнорировал девочку, хотя время от времени она ощущала на себе его внимательный взгляд, когда он думал, что Жа-Нетт целиком поглощена своими делами. Гален никогда не задевал ее и, что самое главное, никогда не обманывал. У девочки были серьезные сомнения, что ей когда-нибудь удалось бы его полюбить, но в чем Жа-Нетт была уверена — так это в том, что уважать его она будет всегда. И будет благодарной за то, что он забрал ее из приюта.
— Мелоди как мама Жа-Нетт? — продолжал допытываться Мартин.
— Думаю, да, — кивнула девочка, легонько прикасаясь тыльной стороной ладони к руке Мартина, зная, что этот жест ласки и дружбы ему приятен. Ей нравилось, как он при этом улыбается. — Ты знаешь, мне кажется, ей хотелось бы стать моей мамой. Будто это ее обязанность или что-то еще в этом роде. Но… но когда наступает время учить меня быть хорошей или проверять мои уроки, она иногда теряется. Мне кажется, что Мелоди боится слишком на меня воздействовать.
— Мелоди как сестра?
— Пожалуй, это точнее. — Жа-Нетт обрадовалась, что Мартин помог ей разобраться в ее отношениях с Ко. Девочка улыбнулась. — Мы ведь похожи, верно?
Глаза ее приятеля расширились.
— Нет, — серьезно возразил он. — Жа-Нетт черная. Мелоди нет. У Жа-Нетт волосы длинные, а у Мелоди… их почти нет.
— Ну, а еще что? — шаловливо спросила маленькая негритянка.
— Жа-Нетт шутит?
Девочка протянула руку и нежно коснулась переносицы Мартина.
— Так-так-так, — задумчиво протянула она. Затем, погрузив пыльцы в густую гриву своих волос, Жа-Нетт вдруг поняла, что Мартин только что подсказал ей совершенно безумную мысль.
— Ну-ка, Мартин, покажи руки!
Половинник послушно протянул девочке обе руки ладонями вверх, и Жа-Нетт не замедлила поместить туда свои ладошки. Ее растопыренные пальцы едва покрывали половину его ладони.
— А что сейчас делает Жа-Нетт? — полюбопытствовал Мартин.
— Какие у тебя замечательно толстые пальцы. Ты ножницами пользоваться умеешь?
— Предпочитаю себя обкусывать.
— Фьюить, — одним прыжком Жа-Нетт оказалась на ковре и метнулась к платяному шкафу. — А на этот раз мы воспользуемся этим. — Девочка протянула приятелю ножницы.
Мартин в замешательстве уставился на них:
— Сестричка-половинник все еще шутит?
Жа-Нетт накрутила на палец длинную прядь волос и улыбнулась так, как это обычно делала Ко.
— На этот раз нет, братик-половинник, — и вдруг громко и счастливо засмеялась.
— Если ты будешь вертеться, я ничего не смогу сделать, — мрачно изрекла Ко.
Сорд отступил на шаг в сторону и оглядел себя в большом зеркале, висевшем на стене кабинета. Если бы не боль, раздиравшая плечи, он бы, конечно, сумел сам повязать эту чертову бабочку, вместо того, чтобы отдаваться на растерзание неуклюжим попыткам Ко. Но уже сам процесс надевания рубашки оказался столь трудным, что Гален оставил всякую надежду сделать что-нибудь самостоятельно.
— Как-то криво сидит, — пожаловался он, имея в виду бабочку.
Ко выругалась про себя и резко повернула Сорда к себе лицом.
— Наклонись ниже — мне плохо видно. — Она несколько удлинила одно крыло бабочки и туже затянула узел. — Дышать можешь?
— С трудом.
— Плохо, — ее руки отскочили от шеи Сорда, словно кнут от привязанной коровы.
— Так лучше, — Сорд с удовлетворением оглядел себя в зеркале и потянулся к фраку.
— Не спеши, — Мелоди буквально вырвала фрак из его рук. — Мне необходимо тебя оснастить.
Сорд отступил на шаг и всплеснул руками:
— В чем дело?
— Послушай, Гален, — по-моему, именно тебе предстоит отправиться на благотворительный бал в пекло, не так ли? — японка быстро сложила фрак и аккуратно перекинула его через руку. — А, насколько тебе известно, всякие устройства и приборы — это уже моя забота. — С этими словами молодая женщина резко повернулась, намереваясь уйти.
Сорд вполголоса выругался. Если не предпринять что-то сейчас, она явно постарается так нашпиговать его электроникой, что это будет заметно любому болвану.
— Прости, ладно? Я приношу извинения за свое поведение на этой недели. Это как-то поможет?
Ко на мгновение замерла на полпути между кабинетом Сорда и его спальней.
— Нет, — немного поколебавшись, отрезала она, и двинулась дальше.
Сорд последовал за ней по балконному переходу и дальше вниз, в ее мастерскую на третьем уровне, удивляясь, каким образом ему могло прийти в голову мысль, что такой человек, как Ко, мог согласиться с ним работать.
Жа-Нетт он понимал: она ребенок. Сорд говорил ей, что делать, и она либо делала, либо начинала артачиться. В последнем случае Гален попросту накладывал запрет на что-нибудь — например, на возможность просмотра телепередач — и Жа-Нетт быстренько выполняла все, что от нее требовалось. Это были очень простые и вполне понятные взаимоотношения.
Даже на Мартина можно было найти управу. Основной сложностью общения с половинником являлось то, что последний подходил ко всему со своими мерками на уровне инстинкта, и порой становилось необычайно трудно объяснить ему логику тех поступков, которые Мартину предстояло совершить. Но Сорд быстро понял, что, почесав Аркадию шею в районе затылка и одновременно произнеся несколько фраз с просительной интонацией, можно из Мартина вить веревки.
А Форсайт так вообще радовал Сорда. Конечно, Гален не снимал с себя ответственности за то, что случилось с ученым при их первой попытки проникнуть в Первый Мир, но, тем не менее, относительно Адриана у него не возникало никаких сомнений. Форсайта отличал незаурядный ум, неподдельный энтузиазм и, что скорее всего, обусловливалось его нынешним состоянием, ученый не относился к разряду людей, транжирящих слова и время попусту. Сорду всегда импонировал присущий Адриану рационалистический подход во всем, ибо такой подход был по духу близок самому Галену.
Но Мелоди Ко с самого начала была ошибкой. Сорд вспомнил охватившее его сомнение еще тогда, когда Форсайт впервые предложил подключить молодую японку к их сумасбродным исследованиям. Адриан утверждал, что она была его самой способной ученицей. Прекрасная экспериментальная подготовка. Солидный теоретический багаж. Любой факультет Манхеттенского технологического института готов предоставить ей место в аспирантуре, как только она выберет интересующее ее направление исследований. Ум, сравнимый с умом нобелевского лауреата, утверждал Форсайт, и Гален, наконец, согласился с ней побеседовать.
Это было роковое решение. Вместо острого ума, готового полностью отдаться интересующим его исследованиям, перед Сордом оказалась ограниченная, самоуверенная, надменно-недосягаемая личность, эгоистичная до мозга костей. Гален долго не мог понять, каким образом Адриан мог терпеть все ее выходки, да еще настаивать на включение девицы в их группу. Но, в конце концов, Сорд сдался, а когда случилось несчастье с ученым, стало просто невозможным увольнение Ко, поскольку теперь уже сам Гален нуждался в ней по тем же причинам, по которым Форсайт раньше рекомендовал ее. Самым прискорбным было то (и Сорд прекрасно это сознавал), что вряд ли ему удалось бы найти лучшего помощника Форсайту, способного одновременно выполнять функции лаборанта самого Сорда. Кроме того, Галену казалось, что он вот-вот готов полюбить ее.