— Какая женщина? — спросил Мартин.
— Моргана Лафайет, — удовлетворила его любопытство Мелоди.
Мартин взвыл, словно в него вселился бес.
На выходе из ротонды располагалась небольшая дверь с надписью «Только для музейных работников». Лафайет провела Сорда через нее, и они очутились в длинном коридоре со множеством стеклянных матовых дверей по обе стороны.
— Вы уже долго сотрудничаете с Обществом Св. Линуса? — осведомился Сорд, соображая, сколько времени еще продлится состояние неопределенности. Похоже, столько, сколько вздумается Лафайет.
— С самого начала, мистер Сорд, — ответила женщина своим мягким, грудным голосом. — Я была в числе его основателей. — Моргана с улыбкой взглянула на него. — Общество названо так в честь одного из первых католических пап, это вам, наверное, известно. Очаровательный был человек.
В ее голосе проскользнули грустные нотки, словно она лично знала папу и до сих пор скорбела о нем.
— Вот мы и пришли. Маленькая уединенная комнатка для приемов, вдали от столпотворения. Уверена, вы понимаете, насколько это иногда бывает важно — возможность уединиться.
— Вполне, — откликнулся Сорд, вдруг ощутив некоторое беспокойство. Он никак не рассчитывал установить контакт подобным образом, будучи отрезанным от остальных. Голос Ко в его ухе был не громче жужжания мухи. Гален сомневался, что в фургоне сумеют услышать хоть что-нибудь с его маломощного передатчика.
— После вас, мистер Сорд, — женщина распахнула дверь и гостеприимным жестом пригласила собеседника войти.
Гален шагнул в небольшую комнатку. На первый взгляд она напоминала кабинет для частных приемов: по одну сторону располагался небольшой бар, набор напитков в котором мог удовлетворить самый изысканный вкус; несколько обитых кожей кресел кольцом охватывали низкий столик с подносами. Должно быть, здесь находилось место, куда время от времени удалялись организаторы, утомившись бесконечными встречами. Комната выглядела пустынной, однако неожиданно сзади, из полумрака, послышался голос:
— Малыш Гален.
Мужской голос. Мягкий и ровный. Холодный и угрожающий. Сорду он показался давно знакомым. Резко повернувшись, Гален лицом к лицу столкнулся с обладателем этого голоса.
Человек вышел из темноты. Это был тот самый мужчина из шеренги устроителей, стоявший рядом с Лафайет. Темные глаза, темная кожа, узкий венчик волос над висками.
— Томас! — выдохнул Сорд прежде, чем даже понял, что узнал этого человека. — Томас Роф!
На мгновение лицо человека исказила гримаса сожаления или боли.
— Итак, все это казалось правдой, — произнес Роф и покачал головой. — Не знаю даже, пугаться или восхищаться стойкостью твоей памяти, малыш Гален.
Он щелкнул пальцами правой руки, и что-то проскользнуло между ними. Движение показалось Сорду очень знакомым — чем-то, что много лет назад он должен был бы сделать сам.
— Ах, да, — словно спохватившись, произнес Роф. — Утерянный блеск, сказочные чары — в конце концов, все это одно и то же, не так ли?
— Ты один из тех, кто изгнал меня, — выдавил из себя Гален. Дыхание у него перехватило, он дрожал — от возбуждения, от испытываемого им сейчас страха вперемежку со вспыхнувшими вдруг с новой силой детскими воспоминаниями. Вот он на коленях у Томаса Рофа. Вот он читает. Старая школа с застывшими в напряженном внимании горгулиями…
Черные глаза Томаса сверкнули.
— Так значит, ты не помнишь всего, — ошеломленно констатировал он. — Брину пришлось всю работу выполнить самому.
— Что тебе известно о моем брате? — в голосе Сорда послышались решительные нотки. Вот оно что! Следовательно, завязка именно в этом.
Похоже, темнолицый растерялся.
— Твоем… брате? И это все, что ты хочешь узнать? Что же — по прошествии стольких лет у тебя больше нет никаких вопросов?
И вопросы потоком хлынули из Сорда. Он молил бога только об одном — чтобы Ко и Форсайт в данный момент его слышали.
— Мои родители. Что случилось с ними? Почему меня отослали? Кто…
Роф поднял руку:
— Я лишь спросил, есть ли у тебя другие вопросы, малыш Гален. Я ведь не сказал, что мне интересно, какие именно?
Сорд прижал ладонь ко лбу, весь дрожа от возбуждения и неожиданного прозрения:
— Кто-то должен на них ответить, Томас. Кто-то должен.
— Ну, так «кто-то» и ответит. — Роф шагнул вперед и остановился посреди комнаты.
— Назови свой клан, малыш Гален, — неожиданно приказал он.
— Пендрагон.
— Имя твоего отца?
— Я…Я не знаю.
— Какой клан сегодня устроил Церемонию?
— Аркадий.
— Как называется эта Церемония?
— Церемония Превращения Аркадий.
— Какова атрибутика посвященного клана Сейшен?
— Не знаю.
— Как звали твою мать?
— Не знаю.
На мгновение Роф отвел глаза в сторону, словно у него иссякли вопросы, затем вновь вперил огненный взгляд в Сорда.
— Кто убил Маркуса Асквиза?
— Дмитрий Ронин! — гневно выкрикнул Сорд.
Роф шумно выдохнул.
— Значит, ты был в Межветрии тогда, ночью, с этим несчастным половинником из Аркадского клана. Признаться, ты меня поразил.
— Как звали моего отца? — потребовал Сорд.
Губы Томаса растянулись в мрачной ухмылке:
— Его имя, малыш Сорд — одна из тех многих вещей, которые тебе никогда не суждено будет вспомнить.
Прежде, чем Сорд успел возмутиться, Роф вскинул руки и сцепил пальцы в замок. Дверь позади Сорда захлопнулась. Он резко повернулся, однако возле двери никого не оказалось. Женщина — Лафайет — с невозмутимым видом сидела в одном из кресел, закинув ногу на ногу.
Сорд принял боевую стойку, готовясь к отражению возможного нападения со стороны Томаса.
— Я не один, — предупредил Гален, скользнув пальцами под браслет и посылая сигнал тревоги.
В ответ на это заявление Роф только улыбнулся. Похоже, игра начинала ему нравиться.
— Замечательно. Просто великолепно. Поскольку мы тоже не одни. — Рука Томаса с застывшими, словно у колдуна, пальцами, вновь поднялась. — Скажи мне, малыш Гален, в этом твоем обширном кладези знаний, столь заботливо отомкнутом для тебя Брином, сохранилось ли имя твоего приятеля по старой школе — малыша Сета?
Имя показалось знакомым, но не более. Старая школа, лихорадочно Сорд, старая школа. Что же это может быть такое? Почему он помнит имя, и больше ничего?
— Слишком плохо, — произнес Роф, прерывая все попытки Галена вспомнить. — А вот Сет тебя явно помнит. Не так ли, Сет?
Сорд услышал позади себя звук шагов и буквально прирос к месту. Шаги звучали слишком громко, существо, издававшее их, было явно массивнее человека. Послышалось глубокое, тяжелое дыхание. На Галена пахнуло жаром, а ноздри назойливо лез запах — запах, слышимый им уже от Буб и Мартина, но намного, намного хуже.
— Привет, Гален, — произнес глубокий, без малейших признаков эмоции, голос.
Сорд медленно повернулся. Ему пришлось задрать голову, чтобы на высоте семи футов увидеть улыбку Сета, открывшую взору ряд длинных и острых клыков.
— С возвращением, — сказал оборотень.
Глава 17
Ночь окатила холодом стриженную макушку Жа-Нетт, и девочка мимоходом отметила, что не отказалась бы от такой же шапочки, которая сейчас была на Мартине. Однако маленькая негритянка даже и не подумала жаловаться. Ко выглядела очень встревоженной после того, как Мартин взвыл, услышав имя женщины, в обществе которой сейчас находился Сорд. Ее звали не Моргана Лафайет. По словам Мартина, настоящим ее именем было Моргана ЛаВей, и она являлась Виктором клана Аркадий. Последнее возводило женщину в разряд наимогущественнейшего перемещенного клана — его предводителя.
— Не беги, Жа-Нетт, — резко скомандовала Мелоди. — Не нужно привлекать к себе внимания.
Девочка замедлила шаг и, в свою очередь, потянула за руку Мартина, усмиряя его быстрый темп; и, хотя он играючи мог поднять ее и пронести по улицам со скоростью, превышавшей скорость перемещения большинства автомобилей в черте города, половинник молча подчинился. Как и Жа-Нетт, он полностью отдал себя в руки Ко.