Утро Степан встретил в казарме. Как он добрался туда — один Бог ведает. А, впрочем, кто знает, ведает ли? Он поднялся с кровати, привел себя в порядок и быстро оделся. Предстояло идти в штаб на встречу с куратором группы.
Старший лейтенант Фридрих Подольский принял его безо всяких проволочек. Лишь неодобрительно поморщился, когда Степан, не подумав, выдохнул в его сторону перегаром.
— Твоим дыханием хоть ракету заправляй да прямиком в космос, — произнес он и придвинул к себе блокнот. — Пожелания какие-то будут относительно вооружения группы?
— Будут. Мне бы гранат побольше, тройной боекомплект под винтовки, пулемет да глушителей пару штук. И еще, — Степан замялся, не зная стоит говорить или нет. А впрочем, эх, была ни была! — Не нравятся мне эти штыки на винтовках. Для ближнего боя шашки хочу. Адыгейские.
— О как! Загнул так загнул, — лейтенант усмехнулся в усы. Были они у него не какие-то там а-ля Адольф Гитлер, а самые что ни на есть казацкие, матерые. Даром что наполовину немец, а поди ж ты, ну прямо вылитый хохол с картины, где казаки письмо турецкому султану писали.
— Было-было, но чтоб такое диво заказывали… нет, не припомню. В общем так, — он прищурил левый глаз словно прицеливаясь, — будут тебе гранаты, будет и тройной боекомплект под винтовки. Из пулеметов могу выделить «Максим».
— Такое старье? Да он еще и весит немерено!
— Ну что ты как дитя малое, ей Богу? На треноге он. Съемной. Английская версия. Так что насчет избыточного веса можешь не беспокоиться. Теперь что касается глушителей. Тут такое дело, — лоб старлея пошел морщинами, — как бы тебе так объяснить, чтобы доходчиво было? Короче, сирти — кочевники. Так?
— Так.
— Дипломатических отношений у нас с ними никаких. Послов наших в свое время они всех порезали. Но… диктовать нам свои условия сирти могут. И делают это весьма успешно.
— Не понимаю, — честно признался Степан.
— Ну смотри. Допустим, начинаем мы применять пушки или крупнокалиберные пулеметы. И какие контрмеры, по-твоему, предпринимают сирти?
— Какие? Хмм. Ну разбегаются по кустам и делают ноги куда подальше.
— Если бы, — усмехнулся лейтенант и потянулся за пачкой сигарет, что лежала от него по правую руку на столе. «Кэмэл» — прочитал Степан на упаковке со знакомым верблюдом на желтом фоне матушки-пустыни.
— Короче: убегать то они сначала убегают. Тут ты прав. Но потом собирают чертову прорву племен, прорывают оборону на каком-либо участке фронта и идут лавиной, сжигая за собой мирные деревни и веси, поголовно изничтожая на своем пути все живое. Даже скотину в хлевах — и ту режут.
— А если мы применяем, так сказать, «разрешенное» оружие?
Старлей зажег сигарету и жадно затянулся:
— В этом случае боевые действия ведутся в основном на фронтах и не настолько активно. Если хочешь знать мое мнение — сирти ведут войну либо исключительно забавы ради, либо, чтобы доказать, что они настоящие воины. И всякие там хитроумные штучки, которые используем мы, унижают их чувство собственного достоинства и заставляют относиться к нам не как к равным по силе противникам, а как к смертельной болезни. Как к вирусу. Что делаем мы, когда подхватываем опасный вирус?
— Мобилизуем все силы организма.
— Правильно. И глотаем кучу мощнейших таблеток, стремясь локализовать его как можно быстрее.
Степан прошелся по комнате взад-вперед, осмысливая и систематизируя новую для него информацию. Наконец он подал голос:
— Значит, получить глушители мне не светит…
— Да. Не нравится сиртям, когда смерть приходит из ниоткуда.
— Но без них ни о какой скрытой зачистке не может идти и речи.
— А ты пользуйся тем, что есть. Ножи, штыки. Руки наконец!
— Ладно, ну а как насчет шашки?
— Шашка — разговор особый. Дело в том, что до тебя еще никто не пытался пустить ее в дело.
— Почему?
Лейтенант пожал плечами и завертел в пальцах новую сигарету:
— Думаю ты и сам понимаешь, обучать личный состав владению шашкой — дело долгое и хлопотное.
С таким заявлением Степан не мог не согласиться. Сам он занимался с адыгейской шашкой уже лет восемь. Уж очень полюбилось ему это стремительное и грозное оружие. О том, что будет если шашка попадет в руки необученного новичка — страшно было даже подумать.