Небо.
Я подумаю об этом завтра, а теперь — спать.
А утром, едва я проснулась, умылась и разрозненные мысли собрались в беспорядочную, но единственную кучу в моей голове, меня поволокли на допрос.
И именно поволокли. Два дюжих бугая, подхватив под белы рученьки. Я даже ногами не перебирала, просто болталась как терзаемый злыми ветрами стяг на башне. Быть может для того, чтобы я не рыпалась, но скорее, чтобы прониклась важностью момента и загодя начала животрепетать от ужаса.
Потом меня привязали к конструкции, смутно напоминающей дыбу и тот самый, мерзкий, усатый тип, примелькавшийся за эти дни и пришедший на пару минут позже, с живым интересом впитывая мою реакцию, стал показывать содержимое своего большого кофра, в красках расписывая для чего конкретно нужно каждое из орудий пыток.
Я с любопытством внимала, кивая на очередной, сверкающий стальным блеском, по большей части, остро отточенный инструмент. То, с какой страстью, усатый, оглаживал свой рабочий инвентарь вызывало во мне улыбку. Отчего-то страха не было, и это настораживало. А усатому бы этого чрезвычайно желалось.
И я представила как этот вот «хорек-шовинист», пользуясь своим превосходством, точно так же, как пытался сейчас меня, запугивал и других своих пленниц. От чего-то мне казалось, что мужчин он кошмарил не так сильно, и не с таким наслаждением.
И хотя всё это выглядело нелепой показухой — я подыгрывала, делала большие глаза, дрожала и охала, каждый раз, когда он доставал новую железяку. И только спустя несколько минут я поняла в чём дело, отчего мне ни капельки не страшно — моя сила вернулась.
Заполненная до краев, я ощущала себя всемогущей. Одного щелчка пальцев хватило бы для того, чтобы развеять этого шута по ветру, оставив лишь тонкие, уныло повисшие усики валяться на этом каменном полу, обагренному кровью. Мне приходилось сдерживать себя, чтобы сжирающее оковы заклинание тлена не затронуло рукава одежды, а в остальном…
Вот уж не знаю, кто обучал этого недоумка вести допрос, но (как по мне) он нарушил с десяток неприложных правил, в том числе и самое главное — никогда и ни при каких обстоятельствах не поворачиваться к жертве спиной. Этот же, склонившись над столом, любовно оглаживал инструментарий, судя по всему, предвкушая и воображая, как именно он будет мучить безвольную, скованную жертву.
С едва различимым с шуршанием, длинная юбка обернулась вокруг моих ног, босые ступни неприятно царапал шершавый камень, а к затекшим пальцам рук вновь возвращалась прежняя чувствительность. Сила с такой неистовостью рвалась на волю, что я с трудом сдерживалась, чтобы не превратить «хорька» в хорька.
Кончики пальцев стало покалывать, бледно-голубые искры начали собираться в энергетический пульсар, наливаясь ярким светом.
Я устала.
Устала ждать, когда легат решит всё законным способом, устала надеяться на Себастьяна, который не хочет идти в открытую конфронтацию с Рейджем и опасается привлечь ко мне внимание Вильяма, устала наблюдать как этот идиот чешет крошечное эго, устала ждать, что к Алексу вернется память…
— Итак, ведьма, — подал голос будущий покойник, — ты признаешь свою вину… — в его словах не было вопроса — лишь утверждение.
— Вот еще, — взмахнула я кистью, собрав похожую на кукиш фигуру, — уверена это ты захочешь признаться. В чем-нибудь. В чем угодно.
Я не потратила и сотой доли резерва отшвырнув его к стене.
Его мелки, острые зубки клацнули, когда его голова стукнулась о стену, бегающие глазки закатились, а тело обмякло. Нет, ну какой слабак, об такого даже мараться не хочется. Но в отличие от беспечного хорька, уверовавшего в мнимую безопасность, я такой ошибки совершать не собираюсь.
Завернув его для надежности в кокон, я спеленала бессознательного палача стальными лентами, как младенца пеленкой и не удержавшись пнула с оттяжкой. Вот вроде ничего мне не сделал, а удержаться не смогла.
Я склонилась над столом выбирая железяку пострашнее и с хищным оскалом повернулась к кряхтящему «хорьку». Клянусь, его глаз стали в три раза больше, а нижняя губа меленько затряслась.
Я шагнула вперед и тот задрожал всем телом, вызывая брезгливую жалость. Для полного счастья этому трусу осталось только обмочить штанишки.
— Ну так что, как там тебя? Продолжим нашу беседу?
— Прекрати это шапито, Акира, — хмыкнул вдруг появившийся с тыла Змей. — Пист, как это, — он покрутил кистью, охватывая замершую конструкцию дознавателя и разгуливающую на свободе меня, — с твоей стороны не профессионально. Выговор с занесением…После вас.
Пригласив меня вперед, Рейдж всё же направлял меня, ориентируясь куда как лучше по коридорам, чем могла бы сбегающая от правосудия я. Наконец, когда мою ступни заледенели, а я, перебрав в голове тысячу и одну причину, по которой Алекс хотел бы со мной поговорить, мы оказались в кабинете начальника МагКонтроля.
— Прошу, присаживайся. — На кресле лежал мой любимый, подбитый мехом плащ, а подле, стояли домашние туфельки. Я закуталась в шерсть, пряча озябшие руки в карманы, и с наслаждением вытянулась, примеряясь к балеткам.
— Мне что-то будет за Писта?
— Забудь, — махнул рукой герцог. На длинных пальцах вновь радостно ощерился Дрогон, алея фамильным рубином на пузе. Ловя отблески жарко пылающего камина, маленький дракон приветливо подмигнул, блеснув крошечными глазками.
— Ну уж…это скорее по твоей части, Ваше Сиятельство, — не удержалась я.
— Вот об этом и будет разговор, ведьма. Помоги мне вспомнить…
— Да что-то как-то не особо хочется. — Не удержалась я, облив герцога концентрированным презрением. — Напомогалась уже.
Ответив, я опустила глаза в пол. С непередаваемым интересом я рассматривала глубокую, извилистую царапину на паркете. Смотреть на Рейджа не хотелось. За лощеной уверенностью матерого хищника проскальзывала, пусть всего на мгновение, былая растерянность. Плывущий, погруженный в омут произошедшего взгляд и чрезмерно напряженная спина, нет-нет, да выдавали состояния Алекса.
Я всё еще думала, когда герцог произнес то, что я совсем не ожидала услышать.
— Пожалуйста, — пропихнул сквозь сжатые зубы в кои-то веки просьбу, а не приказ Алекс.
Затопившая чувство самосохранения и осторожность сила по-прежнему плескалась во мне ища выхода, грозя радостно перелиться чрез край. Какая-то часть меня хотела послать всё к демонам изнанки, скрыться, исчезнуть, раствориться…и бежать до тех пор, пока, оглянувшись назад, я, кроме дороги, ничего не вспомню.
Но последствия моей слабости не дадут мне покоя. Аранеа распространится словно эпидемия, захватывая всё новые и новые территории, пожирая ненасытным пламенем чужие силу и жизни…нет…я так не смогу.
Я не собиралась встречать врага лицом к лицу и открыв забрало, бороться с ветряными мельницами, уверовав в собственную избранность. О, нет. Если потребуется я буду извиваться как змея, бить со спины и играть нечестно. Благородство мне сейчас не по карману.
— Что ты помнишь? — спросила я, устало откидываясь на спинку вполне себе удобного кресла. Мягкая обивка и идеальные пропорции позволяли усесться с комфортом, а тай и целое блюдо со свежей выпечкой принесенные секретарем сделали этот разговор почти сносным.
Неспеша, ожидая ответа, я наполнила свою чашку горячим напитком. Забелила молоком и добавила пару кусочков янтарного сахара. Растворившись, он придал напитку ванильную сладость, и я внутренне застонала от удовольствия. Удивительно, насколько простые радости, которых я вынужденно была лишена по вине сидящего напротив брюнета, могут улучшить настроение.
Никогда не была сладкоежкой, предпочитая смачный кусок говядины с кровью любому кондитерскому лакомству, но сейчас, глядя на слоенные корзиночки с клубникой и взбитыми сливками, ажурные вафли с иберийскими орешками и карамелью, и безе с кисликой и лаймоновой цедрой невольно сглотнула набежавшую слюну.