И пока та самая чувствительная и уязвимая половина придавалась раскаянию и самобичеванию, другую разрывали ненависть и жажда мщения.
___
За завтраком я блаженно улыбалась, силясь успокоить напускной безмятежностью Алекса, и, хотя моя бесталанная игра его не убедила, ему пришёл срочный вызов от будущего правителя, и как бы ему не хотелось оставлять меня одну — пришлось.
— Я скоро, — поцеловал меня в висок любимый. От него пахло беспокойством, и привычный аромат ледяного моря и вереска терялся на фоне этой горечи, — не скучай.
Вот уж чего не собираюсь делать, так это скучать: мне вдруг вспомнилось, что у меня еще есть хребет…
Я выждала с четверть часа, допила отвар, щедро сдобренный ромашкой и, неспеша, поднялась к себе. Отперев вмонтированный в потайную стену сейф, я извлекла на свет гримуар и шикнув на нетерпеливо бьющего хвостом Кота пошла в единственную знакомую мне комнату, лишенную окон — гардеробную.
Приложив ладонь по центру, я с силой надавила на обсыпанную ализариновым янтарным крошевом загрубевшую от времени кожу и нараспев прочла отпирающее заклятие. Книга под моими руками заерзала, и словно нехотя распахнулась, обнажая содержательное нутро, испещренное забористым почерком моей предшественницы.
Я пролистала до нужной страницы, задерживая взгляд на знакомых надписях и приступила.
Вся ведьмовская атрибутика вроде медных чаш и черной соли, когтей крыланов и костяной пыли, ониксовых свечей и кинжалов — глупый реквизит, никчемная символика, хитроумное подспорье для тех, кого фемида обделила силой. Сейчас я не нуждалась в проводниках своей мощи, меня буквально распирало изнутри, разрывало на части от всемогущества, крепко сдобренного ненавистью.
Вседозволенность, с которой каждый, кому сильно не лень вторгался своими грязными лапищами в мою судьбу наконец-то мне опостылела. Никогда не считала себя терпилой и жестоко мстила за несправедливость, а еще скрывалась, убегала, опасалась и тряслась как мышь под веником.
Довольно.
Руны замельтешили перед глазами, складываясь в знакомые, но труднопроизносимые слова. Закорючки вспыхивали и пропадали, впитываясь угольным ожогом в желтые от времени страницы, нагнетая заклятие. Гортанные звуки всегда давались мне не просто, но заклинание необходимо было читать нараспев и не останавливаясь, иначе все будет впустую.
Не меняя тональности, я произносила отчетливо каждое древнее слово, вкладывая всю силу, что копилась во мне столько лет. Вдоль позвоночника пробежал знакомый холодок, кончики пальцев онемели, а ноги затекли от неудобной позы, и всё же я продолжала, выталкивая из себя слова уже по памяти.
Голос стал меня подводить, срываясь на звонких гласных, но я продолжила, скатившись на хрип, битым стеклом царапающий горло. Обожженные подушечки оставляли следы на тлеющих страницах, и впитывая бурые полосы, гримуар забирал свою кровавую дань.
Едва я закончила, захлопнув обуглившийся остов книги, дыхнуло озоном, будто перед грозой, растрепавшиеся пряди встали дыбом, а крошечные искры статического электричества затрещали, ломая естественную защиту пространства.
По началу прозрачно-серый дымок наливался силой и цветом, увеличиваясь в размерах. Темнея с каждым мгновением, он приобретал более четкую текстуру и видимые невооруженным глазом границы.
На меня пахнуло жаром, опаляя ресницы, и я закашлялась от едкого дыма, брызнувшего в глаза:
— Ребел*, - услышала я, смаргивая слезы, — ребел, Акира.
— Он заплатит, — ответила я, рассматривая явившегося на мой зов. Длинные, струящиеся до самого пола волосы цвета пепла прорезали острые, словно пики, рога, бронзовый, испещренный мерцающими рунами мощный торс был перевит серебряными цепями, цепляющими широкий шипастый ошейник, охватывающий сильную шею.
Его животная форма белесой тенью замерла над его головой, пристально вглядываясь в меня жёлтыми цитринами. Я невольно поморщилась, слишком глубоко проникал безмолвный взгляд призрачной твари. Из ноздрей вырвался резкими струйками дымок и узкая щелочка зрачка на мгновение расширилась, заполнив бледно-жёлтую радужку.
— О да, — прохрипел демон, клыкасто улыбаясь, — и он Акира, и ты…
Пентаграмма, защищающая меня от пришельца Изнанки, неярко мерцала. Отрезая демона от окружающего мира, серебристые молнии, словно прутья исполинской клети, крепко удерживали его в ловушке, но тот даже не предпринимал попыток освободиться от кабалы исполнения чужих желаний, да и зачем? Асмодей был создан для служения.
Уверенный в своей силе, он словно Дев из танских сказок ждал, когда ему прикажут, но в уплату, в отличие от хитрого джина, забирающего самое ценное, демон мщения питался реваншем. А моя вендетта была деликатесом, Императору давным-давно пора заплатить по счетам.
Я рубанула по ладони кинжалом, рассекая до кости плоть и часто-часто задышала, чтобы не закричать — невыносимая, лишающая сознания боль расцвела в ране, выжигая клеймо, подписывая обещание. Брызнувшая было кровь впиталась в воздух, а края раны стянулись, оставив напоминанием белесый шрам.
Демон усмехнулся, слегка поклонился, едва ли согнув предо мной могучую шею и с негромким хлопком испарился, оставив после себя мерзкий запах серы и тлеющий знак отмщения на герцогском паркете.
Наблюдающий одним глазом за этим безобразием Кот вальяжно вылизывал заднюю лапу, растопырив когтистые пальцы, а когда демон пропал, оставив после себя едкий дым пару раз чихнул и перешел к мягкому пузику. Безмятежность фамильяра приятно контрастировала с обуявшим внутренним трепетом и облегчением.
Клацая зубами, я поднялась с колен и отправилась переодеваться — думаю новость смерти заклятого врага лучше встречать в присутствии свидетелей, и чем больше их будет — тем лучше.
_______
— Милая, как ты здесь? — бросился мне на встречу Алекс, после того как секретарь услужливо распахнул предо мной тяжелую дверь. Увидев меня Бурк часто-часто закивал, растянув тонкие губы в искренней улыбке и, рассыпаясь в вежливом приветствии, известил о том, что Рейдж для меня свободен всегда, а значит я могу пройти без предварительного согласования.
Огромный, инкрустированный аметистовой друзой, стол был завален бумагами, над которыми склонился взъерошенный Кронцесс. И он, и Рейдж были без жилетов и платков, а разложенные карты Твердыни, это оказались именно они, при ближайшем рассмотрении, были завалены канцелярскими принадлежностями: пресс-папье и чернильница держали стремящийся скрутиться в рулон лист, бокалы с горячительным (какой военный совет без аперитива?) вносили хаос в общую картину действий, а держатель для перьев и нож для бумаги — судя по всему изображали наступающие на границы Империи силы Орума.
Бледно-голубым мерцали луминос, пресекая любую возможность подслушать разговор находящихся в кабинете людей, а тяжелые шторы были плотно запахнуты.
— Акира, — сверкнул глазами Себастьян, и стукнув ладонью по поверхности стола отрезал, — они тебя не получат. — Узкий, нечеловеческий зрачок рассекал горящий праведным гневом сапфир монарших глаз. — У меня не так много настоящих друзей, чтобы я разбрасывался ими налево и направо, даже во благо государства.
С точки зрения того самого друга, которым Его будущее Величество не хотело раскидываться, ситуация меня приятно радовала, но с другого угла, я бы не задумываясь пожертвовать одним, дабы спасти тысячи. Не озадачь я демона для решения своей маленькой проблемки, уже бы паковала чемоданы — вряд ли бы я смогла жить с осознанием того, что из-за меня будут гибнуть люди.
Простые солдаты. Офицеры. Чьи-то сыновья, отцы, мужья, братья…
Я тряхнула головой отгоняя непрошеные кровавые картины, мелькающие пред моим взором, но богатое воображение услужливо подсовывало мне уродливые последствия возможной войны. Слава Небу и Изнанке, я знала наверняка — Император мертв и того, что мне привиделось не будет.