А ещё у меня синдром Кларка — Райнера.
К дому подъехала машина, открылась дверь гаража. Знакомые шаги, голос:
— Родные мои, папа дома!
Топот двух пар ног, крик:
— С днём рождения, папочка!
— Вы мои чижики. — Наверно, он кружит их в объятиях. — А где мама? Почему она меня не встречает?
— Мама спит.
— Папа, а у нас сегодня торт!
Бросил ключи на тумбочку.
— Торт — это замечательно.
— Пап, разбудить маму?
— Не надо, Машенька. Пусть она отдыхает… А нам с вами больше торта достанется.
Он поставил чайник, достал из духовки курицу с картошкой. Потом они втроём пили чай с тортом, а я сидела на кровати. Они думали, что я сплю, но я не спала и всё слышала. Надо было бы к ним присоединиться, но я почему-то не могла. В горле стоял ком, на кровати валялся раскрытый справочник.
Он вошёл в спальню тихонько, крадучись, но увидел меня сидящей на кровати и удивился.
— Натка! А дети сказали, ты спишь. Ты давно проснулась?
Я сказала:
— Я слышала, как ты пришёл.
Он бросил пиджак на стул, сел.
— Нат… А мы торт без тебя поели. Ты чего к нам не вышла, если не спала?
Я не знала, что ответить. Достав подарок, я вручила его ему:
— Вот… С днём рождения тебя.
— Спасибо, Натка… — Его пальцы сорвали ленту, развернули упаковку. — О, а это что за штуковина?
— Пояс для тренировки мышц пресса, — сказала я.
— Гм, ты находишь мой пресс недостаточно тренированным? — нахмурился он. И тут же улыбнулся: — Шучу, шучу. Сам хотел купить, да всё так-то не мог собраться. Ты молодец, Натка, спасибо. — Он чмокнул меня. — Слушай, торт просто фантастика, я два куска съел. Давай, принесу тебе.
— Да нет… — начала я.
— Я сейчас!
Он принёс кусок торта на тарелке и чашку чая, поставил поднос передо мной на кровать. Увидел медицинский справочник, вспомнил.
— Кстати, ты же сегодня должна была к врачу сходить. Ты была у него?
Я кивнула.
— Ну, и что тебе сказали? Что с тобой?
Как мне ему сказать, что мне осталось быть на ногах и в здравом рассудке считанные недели? Нечего сказать, прекрасная новость, в самый раз для дня рождения. Он опустился возле кровати на корточки, положил руку мне на колено.
— Ты у нас случайно не беременная?
Господи, я бы всё на свете отдала, чтобы быть беременной!
— Нет, Эдик. Вот, прочти это.
Я открыла справочник на 614-ой странице, показала ему, откуда начать. Он читал, шевеля губами, хмурился. Дойдя до места про стопроцентный летальный исход, он поднял на меня взгляд.
— Натка, ты что, хочешь сказать, что у тебя нашли эту штуку?
Я кивнула. Взяв сумочку, я достала из неё свёрнутые пополам листки с результатами анализов, протянула ему. Он растерянно взял, разглядывал их секунд двадцать, потом вернул мне:
— Я в этом ничего не понимаю. Ты скажи нормальным языком: у тебя эта самая болезнь?
— Да, Эдик. Мне осталось каких-нибудь два месяца, а то и меньше.
Он сел на коврик возле кровати, глядя в одну точку перед собой. Я погладила его по волосам, а он даже не отреагировал — так был потрясён. Потом он снова посмотрел на меня, и у него тряслись губы.
— Но ведь это как-то лечится? — растерянно пробормотал он.
Да, надежда умирает последней.
— Ты дочитай, Эдик. Дочитай, что там написано про лечение.
Я снова вручила ему справочник. Он медленно, с запинками прочёл:
— «Специфического лечения нет. Рекомендуется поддерживающая симптоматическая терапия текущих расстройств»… — Захлопнув книгу, он бросил её на тумбочку. — Слушай, я не разбираюсь в этом, ты мне объясни так, по-человечески! Эта штука никак не лечится?