Двадцать девятый вернулся к теме смерти: конверт был набит волосами и обрезками ногтей, ни имени, ни номера Пол нигде не обнаружил.
А вот номер тридцать два заставил обоих умолкнуть и задуматься, уставясь друг на друга, как пресловутый баран на новые ворота. И опять ни имени, ни ссылки на предыдущую опись не обнаружилось, но у Пола не возникло никаких проблем, что указать в графе "Собственность такого-то". Это была старая, потрескавшаяся по сгибу фотография в охровых тонах, внизу было белым отпечатано имя фотографа в Вест-Эндс и дата — 1891 год. Человек на фотографии был облачен в цилиндр и сюртук, в руке держал черную лакированную трость и белые шелковые перчатки, — но это был однозначно профессор Ваншпее.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Нет, — проговорила наконец Софи.
— Извини?
— Нет, — повторила она, — ты не прав. Это не... как там его зовут? Ну, тот тип, который был на собеседовании...
— Профессор Ваншпее?
— Да. Это не он.
— А. Но выглядит-то...
— Это его прапрадедушка, — твердо сказала Софи, — или кто-то очень на него похожий. Просто похожий, вот и все.
— Очень похожий.
— Да. Но это другой человек. Пол медленно кивнул:
— Тогда все в порядке. Потому что если это он...
— Да. Но это не он.
— Ладно. — Пол убрал фотографию в конверт. — И что укажем в описи?
Софи на минуту задумалась.
— Фотография пожилого мужчины, — сказала она, — и хватит с них.
Пол кивнул. На задах подсознания еще копошилась мыслишка подлизаться к боссу, предложив написать "фотография почтенного джентльмена средних лет", но вскоре ее задавили другие, которые в итоге предпочли здравый смысл смутной надежде на повышение. Наклеив на конверт желтую бумажку, он вернул его на полку.
— Уже двадцать пять минут шестого, — с заметным облегчением объявила Софи. — Давай-ка уходить, что скажешь?
— Да, — сказал Пол. — Давай.
Поднимаясь наверх, они встретили мистера Червеубивца, спускавшегося по лестнице.
— Как раз шел напомнить вам, что уже почти пора домой, — весело сказал он.
— Спасибо, — автоматически ответил Пол, а Софи наградила его убийственным взглядом, которого он, по всей видимости, не заметил.
— Нехорошо вышло бы, если бы входную дверь заперли, пока вы еще внизу, — объяснил мистер Червеубивец, отступая к стене, чтобы их пропустить.
— Конечно! — с чувством отозвался Пол.
— Со мной так однажды едва не вышло, — продолжал мистер Червеубивец, теребя коготь-подвеску у себя на шее. — А ведь там жутко холодно, можно подхватить воспаление легких. — Он нахмурился и потерся спиной о косяк двери пожарного выхода. — Чешется, — пожаловался он. — И никак не дотянуться. Постоянно какой-то зуд в холодную погоду.
Он проводил их до рецепции, где ждал у двери мистер Тэннер. Ключ уже был вставлен в замок — изнутри.
Пол и Софи двинулись по коридору, ведущему в их кабинет.
— Куда это вы направились? — крикнул им вдогонку мистер Тэннер.
— Простите, — откликнулся Пол. — Только пальто заберем. — А. — Мистер Тэннер нахмурился. — Только поскорее, пожалуйста. У меня и другие дела есть, кроме как весь день тут стоять.
Без единого слова они припустили по коридору и схватили пальто. На обратном пути у Пола возникло неприятное ощущение, что кто-то идет за ними по пятам, но ему не хотелось оглядываться, чтобы лишний раз не попасть впросак. Мистер Тэннер, конечно, не выпихнул их за порог, но дверь захлопнулась за ними с оглушительным грохотом.
— Одно мне нравится в этой работе, — пробормотал на ходу Пол, — никогда не надо беспокоиться, что засидишься допоздна.
До конца улицы они дошли молча, а там остановились. Отсюда Пол всегда сворачивал направо, Софи — налево. Вчера она бросила: "Пока", — и шмыгнула в толпу, и это был квантовый скачок в общительности. Но сегодня оба помедлили, ожидая, что другой уйдет первым.
— Ну, — сказала Софи, — мне, наверное, надо домой.
— А, да, — отозвался Пол, а потом рискнул: — Если ты никуда особенно не спешишь, мы могли бы...
— Нет, лучше не надо. — Она всем видом изобразила, что сейчас уйдет, но не двинулась с места.
— А, — протянул Пол. — Тогда ладно.
Это было еще одно проклятое, сбивающее с толку Мгновение.
— В другой раз, может быть, — сказала она.
— Ладно, — согласился Пол. — Завтра?
— Хорошо. — Она произнесла это без всяких эмоций, будто он спросил, можно ли взять на время ее точилку. — Пока.
Мгновение спустя, она уже исчезла в потоке бегущих по Домам леммингов. Но на тротуаре было место, где она стояла, а в голове у Пола звучало эхо ее голоса.
"Вот так все просто, — сказал он самому себе. — Черт бы меня побрал!"
По дороге домой Пол остановился у банкомата и проверил свой счет. Зарплата за месяц пришла. Теперь он платежеспособен, да так, что никакой алчности и не снилось (хотя в его случае алчность спала очень чутко). "Ну надо же", — подумал он.
И еще думал: "Ну надо же!" — подходя к своей двери. Меч в камне был на прежнем месте. Это ему кое о чем напомнило.
Стащив пиджак и галстук, Пол щелкнул кнопкой чайника и бросился на кровать. Какое замечательное заключение — это "Ну надо же!" На фоне его все остальное просто музыка для души, впрочем, за рабочий день Пол стольких странностей навидался, что мозгам впору закипеть, если они, конечно, не протухли от всяких влюбленных мыслей. "Профессор Ваншпее, — подумал он. — Да, но что теперь?"
Сами собой в голову пришли два объяснения, второе звучало так: профессор чрезвычайно хорошо разбирается в людях и любит изображать из себя Шерлока Холмса, облекая в умные слова до нелепости очевидные вещи, и вообще он очень похож на своего прапрадеда. Пол принял эту версию с благодарностью, как изголодавшаяся рыба, увидевшая висящего над ней жирного червяка, — ну и что, если из спины у него тянется нитка. Это объясняло загадку профессора Ваншпее. А если он так легко расправился с серьезной загадкой, то таким мелочам, как поведение господ Червеубивца и Тэннера, кочующий степлер и предметы из хранилища с девятнадцатого по тридцать первый включительно, тоже найдется рациональное объяснение. А если он знает, что все объяснимо, зачем тратить попусту умственные способности и свободное время, пытаясь догадаться, в чем это объяснение заключается? Собственно говоря, ему вполне хватит того, что все объяснимо. Нет смысла изобретать колесо, сказал он самому себе.
А потом вспомнил, что договорился встретиться сегодня с Дунканом и Дженни в пабе на углу Мьюзеум-стрит. Пол чертыхнулся. О встрече он договорился месяц назад — чтобы отпраздновать свою первую зарплату, а Дункан и Дженни оказались единственными в его узком кругу друзей, кто счел, что сможет выкроить время. Разумеется, вспомни он про это раньше, остался бы в центре и сэкономил на проезде в оба конца. А теперь, если повезет и пробок не будет, он опоздает минут на двадцать, не больше. Разумеется, Дункан и Дженни его дождутся. "Жаль", — подумал Пол: почему-то у него не было настроения пускаться в разгул.
По мнению Пола, Дункан и Дженни воплощали в себе все, что с этим миром не так. Каждый в отдельности был не так плох. Дункана Пол знал почти десять лет, они вместе собирали модели истребителей "Спитфайр" и обсуждали мельчайшие подробности военного снаряжения времен Ромула в те дни, когда женщины еще были всего лишь темной тучей на дальнем горизонте. Дженни была маленькой, живой, умной, хорошенькой и настоящей, но не предосудительной блондинкой, которая прекрасно играла в преферанс. А вот вместе, как союз души и тела, они действовали Полу на нервы так, словно вытягивали их и наматывали на локоть. Дункан познакомился с Дженни на новогодней вечеринке, и с тех самых пор они точно приварены друг к другу — два вполне разумных приятных индивидуума слились в тошнотворное единое целое. Пол слышал массу ужасных историй про то, как такой-то обзаводился девчонкой, а после исчезал без следа в черной дыре мягкой мебели, выплат процентов за дом и ранних завтраков, но, к сожалению, с Дунканом и Дженни такого не произошло. Пол и глазом не успел моргнуть, как Дженни научилась играть на бильярде, отличать настоящий эль от бочкового, есть рыбу с чипсами в стоячке в половине двенадцатого ночи на набережной Виктории и заимела собственное мнение о фантастике по телевизору и футболе. Поначалу Пол решил, что это просто защитная мимикрия — так хищник сливается с тенями, выслеживая жертву на узкой темной дорожке, — которая ведет к серьезному разговору про прочные отношения. Два года спустя он вынужденно пришел к выводу, что Дункан или шантажирует Господа Бога, или ему очень повезло и никакой мрачной подоплеки тут нет. Отсюда — глубочайшая неприязнь, которая возникала у Пола всякий раз, когда он хотя бы десять минут созерцал эту единую сущность. Мало того, что собрат-мужчина наслаждается неразбавленной, незаслуженной удачей, но когда этот счастливчик еще и близкий друг, такое просто невыносимо.