Но полицейский как будто последнего шанса не захотел, а жаль: есть люди, которые... ну... просто враги самим себе. С мягким вздохом сожаления Пол прищурился, сделал глубокий вдох и щелкнул пальцами.
Кажется, не сработало.
А полицейский зря времени не терял: подняв Пола на ноги, он довольно бесцеремонно привалил его к стене и стал нашаривать у себя на поясе наручники. Пол был разочарован — и это еще мягко сказано. Он-то ожидал совсем иного. Ну и какой, скажите, прок быть волшебником и уметь с завязанными глазами в темноте и боксерских перчатках находить бокситы, если не можешь сделать такую простую вещь, как приказать "бобби" съесть свою дубинку. Тут он вспомнил, и внезапно все стало кристально ясно. Про дубинку он подумал уже после того, как щелкнул пальцами. "Ну ладно, поехали", — сказал он самому себе и попытался снова.
На мгновение у Пола возникло скверное чувство, что все-таки ничего не получится. Но тут, когда он уже начал беспокоиться, полицейский отпустил его и, сделав шаг назад, издал слабое мяуканье, как кошка из недр большого чемодана. Затем, будто в замедленной съемке, снял с ремня блестящую черную дубинку для подавления уличных беспорядков и засунул ее себе в рот.
Раздался слабый щелчок. Задним числом Пол решил, что это, наверное, сломался зуб.
— Давайте, давайте, — радостно подстегнул Пол, когда полицейский укусил снова. — Хотя на вашем месте я попробовал бы ее на тосте или с парой ломтиков хлеба. Дубинкопаштет, ха-ха. — Пол улыбнулся на манер мистера Тэннера. Ему еще никогда не удавалось одурачить полицейского. — Под ноги смотрите, — посоветовал он и ушел, шагнув прямо в глубокую маслянистую лужу.
Особое провидение, хранящее кошек и пьяных, помогло ему добраться домой. Закрыв за собой дверь, он рухнул на кровать и тут же заснул. Ему привиделся странный сон: в этом сне он сражался с бандой гоблинов, обнаружил, что обладает сверхъестественными магическими способностями и заставил полицейского совершить на публике унизительный и болезненный поступок. Пока сон разворачивался у него в голове, Пол думал, что даже по его меркам это видение такое же странное, как система канализации на планете Тардис. Тут он проснулся, и в долю секунды между возвращением сознания и наступлением похмелья, забуксовавшего в ядовитой плесени мозга, осознал, что это не сон, а воспоминание.
"Ничего себе! — подумал он. А потом: — Господи, я действительно сказал "дубинкопаштет"? Нехорошо. Очень нехорошо".
Попытавшись встать, он упал с постели, нетвердо поднялся на ноги, отыскал чайник и налил воды. Просто шутки ради, вместо того чтобы нажать выключатель, он поглядел на него строго и, щелкнув пальцами, приказал:
— Кипи!
Ничего не произошло. Впрочем, он ничего особенно и не ожидал. Может, потому и не подействовало? Ну и ладно.
Разумный и рациональный подход не слишком помог. Пол миновал ту стадию, когда мог обманывать себя, дескать, подворачивающиеся на каждом шагу странности — это всего лишь галлюцинации или необычно яркие сны. Приходилось смириться с тем фактом, что он живет в мире, где магические действия и впрямь возможны, где существуют гоблины, а его занесло па флагманский космолет этого чародейского флота и бежать некуда. Теоретически была и позитивная сторона, так как он, по всей видимости, способен творить хотя бы толику волшебства: может обездвиживать полицейских (сколько себя помнил, боялся их до дрожи) и потому теоретически волен делать почти все, что пожелает, не беспокоясь, что его арестуют и отправят в тюрьму. Отлично. Но даже будь это правдой, Пол не мог подыскать ни одного противозаконного поступка, который ему действительно хотелось бы совершить. Ну да, конечно можно ограбить банк, тогда у него появилась бы куча денег но какой от них прок, если он все равно обязан каждое утро приходить на работу в дом на Сент-Мэри-Экс и весь день сортировать таблицы или играть в "найди бокситы" под угрозой какого-нибудь изощренно гадкого наказания, какое только способно зародиться в мутных глубинах воображения мистера Тэннера. А кроме того...
Но будем разумны: ведь скорее всего есть какая-нибудь очень веская и очевидная причина, почему люди, обладающие магическими способностями, не летают по улицам, присваивая себе что в голову взбредет, а также почему партнеры в его фирме зарабатывают себе на жизнь, а не расхаживают павлинами, как какие-нибудь сверхъестественные братья Крей[19]? Скорее всего его удивительные способности далеко не беспредельны: например, он способен одолеть одного копа, но не двух и так далее. По зрелом размышлении обладание магическими способностями окажется чем-то вроде спутникового телевидения: звучит круто, но неприятностей в итоге больше, чем проку.
Ну да, разумеется, его мучила проблема волшебства, но большую часть уик-энда, как только он давал волю мыслям, Пол ловил себя на том, что они обращаются к Денмарк-хиллу и той дорожке, которая от него ведет. Чем больше он об этом думал, тем хуже ему становилось. Последний месяц его жизнь основывалась на — надо признать — маловероятной гипотезе: "Если я смогу завоевать эту девушку, то до конца жизни буду счастлив". На самом деле он ни на минуту не верил в то, что действительно может ее завоевать, но хотя бы участвовал в гонке, в состязании. А теперь вдруг его сбросили с дистанции. Она нашла другого. "Никаких вакансий, место занято, уходите". И мало того — спасибо мистеру Тэннеру и его жутким коллегам, Пол обречен не только видеть ее каждый день, но и по многу часов проводить с ней в одной комнате, а на самом деле ему нужно как можно дальше бежать от предмета своих воздыханий. Он свой урок затвердил, сколько раз уже обжигался.
Если бы он мог бросить эту работу и найти другую, то ставьте фунт против шоколадного евро, что всего за несколько дней он наткнется на какое-нибудь другое доверчивое существо женского пола, которому случится соответствовать его не слишком взыскательным критериям, и безнадежно в него влюбится. Нет проблем: это его естественная система самозащиты, серия разочарований и отскоков, такая же быстрая и сложная, как высшего уровня подачи в настольном теннисе. К несчастью, такого выхода ему как будто не представится. Лучшее, что он мог бы сделать, это влюбиться в кого-нибудь другого в том же здании, но и на это надеяться нечего по той простой причине, что будь на данной территории хоть кто-нибудь подходящий, он уже давно бы так поступил. Но кто там был? У секретарш, как показывал печальный опыт, уже есть кто-нибудь, или они настолько очаровательны и красивы, что просто не могут подать хотя бы лучик надежды, обязательно необходимый для безнадежной влюбленности.
С ним всегда случалось одно и то же: Пол неизменно западал на таких, которые — или оттого, что некрасивы, или оттого, что носят очки, слишком полные или слишком худые — просто не вписываются в общепринятый стереотип женской красоты. Он сам готов был признать: в этом и заключается разница между поиском конца радуги и покупкой каждую неделю лотерейного билета. Ни тот, ни другой путь не сделает вас богачом, но, выбирая синицу в руке, хотя бы получаешь один шанс из пятидесяти миллионов. Этого ему хватало.
Но...
Ладно, ладно, мистер Умник: почему дураки влюбляются? Должна же быть какая-то причина! Из всех уроков по естественным предметам в школе Пол помнил практически только одно (помимо того, что, если смешать йод и аммиак, произойдет много чего интересного), а именно теорию Дарвина. Эволюция — вот ее он принимал на свой счет, просто ничего не мог с собой поделать. Постепенно, за десятки тысяч темных тысячелетий было развито и взято на вооружение все необходимое, все полезное принято, все вредоносное или бесполезное отброшено. Иногда Пол воображал, что слышит мысли множества поколений прототипов, устало тащившихся по крутой тропе прогресса и подгоняемых одним лишь инстинктивным знанием, что их усилия и бескорыстное служение когда-нибудь приведут к окончательной версии, которую уже невозможно исправить или дополнить: к нему, Полу Карпентеру. Непростительным оскорблением их памяти было бы утверждать, что хотя бы какая-то мелочь в проекте, которым диктуется его физическое или умственное состояние, существует не по самой веской на свете причине. Та же последовательность процессов, породившая такое чудо инженерии, как кости, мышцы, кровь и мозг, определяла его инстинкты и эмоции. А отсюда неизбежно следовало, что и программное обеспечение должно быть столь же совершенно, как и "железо". Соответственно должна быть какая-то причина, почему он так по-дурацки ведет себя с девушками. Это неизбежно должен быть какой-то навык выживания или поведенческая черта, оптимизированные для большей славы его биологического вида. Природа заложила их в него с какой-то целью, но черт бы его побрал, если он может угадать с какой.
19
Самые известный английские братья-гангстеры из Ист-Энда, создавшие целую империю преступников.