— И вообще, — сказал наконец чемпион по теннису, — хватит про меня. Как насчет вас? Много путешествуете?
— Не очень, — промямлил Пол. — В позапрошлом году мы ездили на две недели с палатками в долину Луары.
Чемпион по теннису энергично закивал.
— Разбивать лагерь — это хорошо, если браться за дело всерьез. Нельзя утверждать, будто знаешь какое-то место, пока не поживешь там в походных условиях: не поспишь в лесу или в амбаре, питаясь тем, что сам найдешь. Пару месяцев назад я былна Борнео, а всех лодочников, которые повезли нас вниз по реке, к несчастью, захватило ради выкупа соседнее племя, — очередная неуместная кровная вражда, столь распространенная на юге, — и потому мы впятером, а ведь у нас не было ничего, кроме моего ножа, мотка веревки и двух коробков спичек...
История про Борнео оказалась еще длиннее, чем про Ташкент, и через полторы минуты Пол потерял нить повествования, отчего слушать стало проще. Появление третьей порции риса с кусочками добавило еще несколько минут, и еще прежде чем чемпион по теннису закончил, они перешли к кофе. Тут чемпион посмотрел на часы и сказал:
— Проклятие, без пяти два. Пора возвращаться.
Он вскочил, и тут же рядом материализовался официант, чтобы подать ему пальто. Пока тот с элегантной непринужденностью самурая, возвращающего в ножны катану, надевал рукава, Полу показалось, что под левым локтем у чемпиона что-то оттопыривается — вполне возможно, наплечная кобура (или, что равно вероятно, старый громоздкий мобильник, дамская туфелька, два фунта краковской колбасы).
Когда они подошли к двери в офис, Пол не забыл, как учила его мама, вежливо сказать: "Большое спасибо", а потом галопом пронесся мимо стойки рецепции направляясь в собственный кабинетик. По всей видимости, он хотя бы немного освоился, так как пункта назначения достиг, всего три раза ошибившись коридором, и возвращаться назад пришлось лишь однажды.
Худая девушка за все это время как будто не сдвинулась с места. Бумажная гора перед ней несколько уменьшилась, но ненамного.
— Вы промокли, — заметила она, когда он вошел.
— Там дождь идет.
— Тогда почему вы не взяли пальто?
— Забыл.
— А.
Пол сел. Да будь он проклят, если поделится своей захватывающей встречей с этой мрачной дрянью! Но, с другой стороны, он должен кому-то рассказать, иначе его просто разорвет на части.
— Ни за что не догадаетесь, что я только что делал, — сказал он.
— Скорее всего нет, — ответила она, не поднимая глаз. — Если вы не против, я очень занята.
Пол нахмурился.
— Вы ленч ели? — спросил он.
— Нет. Я не ем ленч.
Он не мог поверить своим ушам.
— Вы проработали весь перерыв на ленч?
— Да. И что с того?
— О, ничего.
— Вы хотите сказать, я работала лишний час напролет и все равно безнадежно от вас отстаю. Ну и что, подумаешь!
Шмыгнув носом, она утерлась манжетой.
Полу хотелось сказать: "Я совсем не это имел в виду, и вы это знаете", — но он промолчал, потому что если она и так все знает, то какой смысл возражать? Бросив на худышку обиженный взгляд, который она умудрилась не заметить, он вернулся к работе. Он почти уже полностью погрузился в бумаги, понемногу приближаясь к "смерти собственного я", состоянию подобному трансу, достижимому лишь посредством трансцендентальной медитации или крайне скучной бумажной работы, когда совершенно неожиданно девушка сказала:
— Только не говорите мне, что старший партнер пригласил вас на ленч в отель "Ритц".
Нечасто ему бросали такую подсказку, и вообще все время, что они провели вместе, она вела себя на редкость недружелюбно.
— Сомневаюсь, что он старший партнер, — мягко отозвался Пол. — И это был не "Ритц", а неплохой узбекский ресторанчик за углом. Более или менее настоящий ковурма плов, если, конечно, закрыть глаза на тепличный барбарис.
Ее голова дернулась, будто у пассажира в момент автокатастрофы.
— Вы ходили на ленч с одним из партнеров?
Пол кивнул.
— С мистером... — Он покопался на задворках памяти в поисках имени. — С мистером Червеубивцем, хотя он предпочитает, чтобы его звали просто Рик.
Темно-карие глаза худой девушки сделались круглыми, точно блюдца.
— Почему?
— Прошу прощения?
— Почему он пригласил вас на ленч? Пол пожал плечами:
— Понятия не имею. Возможно, из вежливости или хотел понравиться.
Она поглядела на него с сомнением:
— Придумайте что-нибудь получше.
— Ну, правду сказать, — ответил Пол, — думаю, это и есть истинная причина, потому что большую часть времени он говорил о себе.
— А. — На сей раз это было другое "А". Такое "А" люди говорят, когда им не все равно. — И что же вы узнали?
Пол прикусил губу.
— На самом деле немного, — признался он. — Он рассказал мне длинную историю о том, как бился на дуэли в Самарканде, а потом еще более длинную про то, как жил на природе на Борнео. Думаю, он много путешествует, — добавил Пол, желая продемонстрировать свои аналитические способности.
— И это все?
— Еще ему очень нравится звучание собственного голоса.
— И вы не выяснили, чем, собственно, занимается эта шарашка?
— Эм-м, нет.
— А.
Если между ними и мелькнула крохотная искорка общения, точно вспышка молнии, соединяющая Бога и Адама на потолке Сикстинской капеллы, она только что погасла, не успев разгореться. "А жаль", — подумал Пол и вернулся к своим таблицам, безмолвно проклиная мистера Червеубивца за его беспричинную и непрошеную доброту. Но не успел он снова даже приблизиться к трансу, дверь открылась и вошла красавица.
— Привет, — улыбнулась она Полу, по всей видимости, не обращая решительно никакого внимания на худую девушку.
Вот улыбаться ее уж совсем никто не просил. — Я Трейси, секретарь Каза, мистера Сусловица. Он прислал вам вот это.
"Этим" оказалась карта — чудесная, изумительная карта, истинный шедевр каллиграфии и чертежного мастерства в миниатюре. Подписи были очень мелкими, но при этом совершенно четкими, чертежи (показывающие все четыре этажа) — безупречными, и все до последней детали тщательно обозначено — коридор, окно, огнетушитель, "NB: эта дверь открывается вовнутрь". Едва заметный блеск чернил говорил, что ее нарисовали только что — для него. К карте была прикреплена записка:
ПАК
Как и обещал, посылаю карту. Надеюсь, от нее будет какой-то толк. Выше нос,
Каз.
Записка была выполнена тем же превосходным, каллиграфическим почерком. "Ну надо же!" — подумал Пол, а вслух сказал:
— Спасибо. Это... м-м-м... очень мило с его стороны.
Красавица по имени Трейси добавила к улыбке еще несколько ватт.
— О, Каз у нас очень милый, всегда из кожи вон лезет, что бы кому-нибудь помочь. Я ему передам, что карта вам понравилась.
Пол кивнул.
— Думаю, я вставлю ее в рамку.
Красавица по имени Трейси рассмеялась так, будто никогда не слышала ничего остроумнее.
— Я передам ему ваши слова, — пообещала она. — Его это порадует. Увидимся.
Прошло некоторое время, прежде чем Пол смог оторвать глаза от карты. А оторвав, обнаружил, что буквально пришпилен взглядом, полным чистейшего яда, взглядом, от которого кровь в жилах застыла бы даже у автобуса.
— Каз, — произнесла худая девушка. — И Рик. Приятно сознавать, что хотя бы один из нас тут прижился.
"Да ладно тебе, — хотелось сказать ему, — я же не виноват, что они хорошо ко мне отнеслись. А кроме того, этот Тэннер — распоследний сукин сын".
— Если хотите, я сделаю вам ксерокопию, — неловко сказал он вслух.
— "Думаю, я вставлю ее в рамку", — процитировала она. — Господи боже.
— Это была просто глупая шутка, — пробормотал он.
— А блондиночка как будто решила, что, наоборот, очень умная, — ответила худышка, произнеся слово "блондиночка" так, будто это худшее оскорбление в любом языке. — Вы как будто на всех тут сегодня впечатление произвели.