За прошедший год они привлекли несколько десятков самых величайших умов в каждой области, тщательно отбирая их в соответствии с планом Дэша. В итоге удалось получить открытия, захватывающие дух — и вскоре этим открытиям предстояло изменить мир. Но изначальная пятёрка до сих пор оставалась ядром проекта, и казалось правильным, что лишь они будут единственными свидетелями величайшего их эксперимента.
В кубе из оргстекла Кира сдавленно выдохнула и стиснула зубы в агонии. Трансформация началась.
Дэвид Дэш беспомощно смотрел, как её агония усиливается. Это продлилось почти полминуты.
Так же неожиданно, как и появилось, выражение муки покинуло её лицо. Его сменило выражение неземного спокойствия — более полного, чем когда-либо доводилось видеть Дэшу. От Киры словно исходило сияние, неестественный свет. Дэш знал: в то время как внешне от неё веет исключительным спокойствием, разум её работает с неимоверно бешеной скоростью. Дэш покачал головой с благоговением и трепетом. Через какие галактики мыслей она сейчас пролетает?
Пять минут текли с ужасающей неторопливостью. Жизненные показатели Киры отслеживались; дыхание и сердцебиение стали ровными, словно атомные часы: явный признак того, что она в улучшенном состоянии. С тех пор, как началась трансформация, глаза Киры оставались закрыты, она ни на сантиметр не шевельнулась, не произнесла ни единого слова.
Безо всякого предупреждения её жизненные показатели утратили идеальный ритм. Кира снова с ними. Она вернулась из своего экстраординарного путешествия.
Дэш с облегчением выдохнул воздух, который, как оказалось, на некоторое время задержал в лёгких.
Лица друзей рядом с ним тоже просветлели.
Но есть ещё одно "но", подумал Дэш. Та ли женщина вернулась к ним, которую он полюбил? Или этот её опыт, новая формация нейронов, изменит Киру непредсказуемым образом?
Прошло сорок секунд, но её глаза оставались закрытыми. Дэвид Дэш внезапно понял, что ему тяжело дышать. Неужели что-то пошло не так?
Он сверился с электронными часами на дисплее рядом с жизненными показателями Киры — по-прежнему сильными. Для пущей уверенности они заранее согласились не входить к ней до тех пор, пока не пройдёт десять минут и эффект явно прекратится. Желание забежать внутрь, обнять её и убедиться, что ничто не ушло и не пропало, было настолько сильным, что Дэшу пришлось напрячь всю свою волю, чтобы его подавить.
Он смотрел и смотрел на часы. Секунды тикали одна за другой; Дэш подгонял их, чтобы они шли быстрее.
Кира рывком вернулась в нормальное состояние, словно межзвёздный корабль на релятивистских скоростях врезался в недвижимый объект. Возвращение к обычному состоянию и раньше раздражало, но это было ничто по сравнению с этим.
Она постаралась отбросить шок от возвращения и торопливо просканировала свой разум. Замысливала ли она что-нибудь дурное, пока находилась на этой трансцендентной грани интеллекта? Нашла ли она ещё более трудным, чем раньше, противостоять воле к власти Ницше? Стала ли ещё более презрительной и высокомерной к виду Homo sapiens?
На неё нахлынули воспоминания. Они были не чем иным, как бледной тенью от тени той тени её мыслей, которые роились в её голове в течение этих пяти минут, субъективно показавшихся часами. И воспоминания выражались на неуклюжем английском, а не в точной и всеобъемлющей символьной логике, которой её разум на втором уровне оптимизации мог безо всяких усилий манипулировать.
Но этих мимолётных проблесков памяти было достаточно. Кира знала. Их величайшие надежды свершились. Глубочайшие страхи проверены на деле. Дэвид был прав. Сострадание и чистый интеллект не являются взаимоисключающими. И, по мере того как её обычный разум обмусоливал слабое эхо выводов, к которым она пришла в трансформированном состоянии, Киру охватили чувства глубокой радости и удовлетворения.
Базовый уровень человеческой мысли настолько подвержен эмоциям и инстинктам, он настолько ограничен в возможностях и рациональности, что людей можно легко одурачить, заставить поверить почти во что угодно. На первом уровне улучшения, с которым она и другие члены её команды вполне освоились, не было места вере, и в любой логике, которая указывала на существование божества, немедленно находился фатальный изъян. На этом уровне становилось ясно, что у существования нет смысла, и эгоизм становился императивом.
Но сейчас, выйдя на второй уровень оптимизации, воистину сокрушительный, Кира получила возможность взглянуть на это с совершенно иной точки зрения. Сейчас её поражала нелепость высокомерия и спеси, которую она сама и другие проявляли на первом уровне. Просто невероятно. Теперь, когда она вышла на воистину трансцендентную грань мыслительных возможностей, Кира уверилась только в одном: она абсолютно ничего не понимала!