На что им столько денег? Столько добра накопили — некуда деть! Дом — почти барский. Трофим сам построил, собственными руками. В железном гараже держат машину. С тремя колесами мотоцикл раньше «Москвича» был куплен. Недавно Роза пристала к мужу: «Продай «Урал», все равно ржавеет». — «Пусть стоит, хлеба не просит», — ответил тот.
Люди по гостям ходят, по грибы, ягоды, купаться… Трофима ничем из дома не вытащишь. И гости к ним не заглядывают. Удивительно, как Миколя впустил. От одной яблони, видать, яблоки. У Трофима самые лучшие друзья — рыба из Суры. Леща считает за «царя». На стол, говорит, положишь, — глаза разбегаются, на базар отнесешь — в деньги превратится… А как живут?
Ни любви между ними, ни согласия. Да и откуда им быть? Поженились они в спешке, словно на пожар их гнали. Однажды зашел к ним Рузавин, сказал, что она ему нравится. Роза не возразила. Ведь когда-то надо замуж выходить — такая у женщин судьба. Судьба-то судьба, да слишком уж горькая она сложилась. На людских глазах они будто бы хорошая семья, а дома, увы, каждый живет сам по себе, своей обособленной жизнью. Детей нет. А когда детей нет, и нет родства-то особого, что держит намертво, не дает распасться…
Недавно по этому поводу отец так сказал:
— Смотри, дочка, постареешь, как я, за хлебом некому будет сходить. Его ведь в магазин не пошлешь, — Дмитрий Макарович показал на дремавшую на полу, ростом с теленка, овчарку.
«Что тебя держит, приходи к нам!»— по-своему поняла тогда его Роза. Тот уже шел от них домой, а она все думала над сказанным: в семье отдельно жить — это как в пруду стоячая вода. Помутнеешь, покроешься ржавчиной. Счастье не в том, что около тебя мужчина. Их вокруг много. Да ведь совсем не знаешь, кого Бог наречет только для тебя одной, не знаешь, кто он — единственный. Бодонь Илько чем не парень? Кто знает — возможно, что он и есть ее счастье. Зимой вместе однажды под вечер с базара шли. Розе тогда протянул руку, чмокнул в щеку и сказал:
— Я, Роза, с детства тебя люблю. Забыла, как мы в лес на лыжах ходили? Вот с того самого дня. Плохо будет тебе — скажи…
Роза от услышанного съёжилась. Еле пришла в себя, испуганно огляделась — не дай Бог кто услышит! — и быстро прошептала:
— Иди домой, Илько, тебе и незамужняя счастье подарит.
Однажды он заходил к ним днем. Благо, мужа не было. Плевками бы обрызгал — не любит гостей. Потому и собаку откуда-то привез. Сегодня после прихода Миколя привязал ее у бани. Хорошо, что дома не стало псиного запаха.
Роза продвинула занавеску, посмотрела на улицу. В небе горели ясные звезды — облака рассеялись. В этот миг и увидела полыхающее зарево со стороны Пор-горы. Пожар! Наспех оделась и — на улицу! Не успела выйти к проулку — оттуда огонь можно было лучше разглядеть — навстречу бегут Трофим с Миколем.
— Вы откуда сорвались? — набросилась женщина на них. Бегущие вздрогнули и остановились. Запыхавшись, они не могли вымолвить и слова. — Не видите что ли — конюшня горит!
— Ой, правда! Пожар, пожар!
Городской гость будто только что увидел пламя.
— Кому нужно — потушат. Айда зайдем. Завтрашний день долгий и у него свои заботы.
Роза замерла и не знала, что сказать. Вскоре Трофим вновь вышел на улицу, направился в огород. Оттуда вернулся с собакой.
— Тушитель пожара, здесь лягешь, под снегом? — Вновь он бросился на жену.
Роза молча прошла мимо, закрыла в сенях дверь.
А жители всё бежали и бежали на пожар. Некоторые суетились от дома к дому и будили сельчан. В сторону полыхающего пламени внимательно смотрел и пес, привязанный перед дверью. Он как будто знал: сегодня ночевать в тепло не пустят. Придется охранять дом на улице.
Ураган бушевал до самого утра. То и дело стучал в низкие окна палаты, разметая жужжащие, как пчелы, снежинки. Они прилипали к стеклу, покрывали его белым платком. Павел Иванович долго смотрел на них, будто искал что-то, понятное только ему одному. Но разве найдешь в этих снеговых узорах красоту жизни или утоление от боли? Не найдешь. Павел Иванович не спал всю ночь. В ушах, не переставая, слышался шепот старух, стоящих у гроба и вспоминавших Веру: какой она была хорошей, сколько всего натерпелась от болезни…
Комзолов закрывал глаза и будто проваливался в глубокую прорубь. Потом темные мысли помаленьку рассеивались-светлели, выводили из кромешного небытия, и перед глазами вставала та весна, когда он на лошади (до сих пор не садится на машину) приезжал за Верой в больницу, где сейчас находится.
Тогда Вера родила Женю, их первенца. Комзолов до сих пор помнит, как посадил ее в тарантас, как ехали… Сказочной жар-птицей светило солнце, пели птицы, у дороги цвела черемуха. От ее белизны даже уставали глаза. Лошадь Павел Иванович не гнал — куда спешить, жизнь долгая! Сынишка спал у матери на руках, не знал, какими счастливыми были его родители. Павел Иванович не выдержал, открыл покрывальце, посмотрел на малыша.