— Как насчет твоего рацпредложения, польза есть от него?
Разговор шел о дровах. Жителям района продажу дров Пичинкин ведет по-своему: квитанции раздал лесникам, а те дрова отдают прямо с делянок. Деньги несут в кассу лесокомбината.
— Смотри, петлю бы не повесили тебе на шею, — учил главбух, которого за глаза нарекли «главбогом». — Я иногда хожу будто по ножу, только душу перед всеми не открываю. Таких дров наломаешь — всю жизнь будешь проклинать себя.
Наставления «главбога» Пичинкин считает насмешкой. Все деревья не счесть. Вон сколько повалено их бураном и ветром, гниют-пропадают, лучше бы их продать и не гноить.
В лесу, несмотря ни на что, жгут костры, жарят шашлыки, слоняются с ружьями. Разве за всеми уследишь? В прошлом году кто-то оставил непотушенным костер — двадцать гектаров слизал огонь. И в самом деле, зачем вспоминать о возе дров? Что еще очень плохо — люди, видать, думают, что лес бесконечный, неизмеримый, поэтому на дрова рубят стройные березы, осину и ольху и за деревья не считают. Какой уж там лес в лесничестве — одни пустые поляны!
У главбуха Пичинкин долго не задержался: у того дочь приехала, пусть поговорят о своем. Пошел бродить по лесничеству.
Поселок находился в лесу, дома длинные, похожи на казармы: только гнездо у Киргизова будто купеческое — высокое, в восемь окон, с передней и задней половинками. Недавно его поставили, под окнами еще не убран мусор.
Дошел Виктор до магазина, спичкой осветил приклеенное объявление, прочел написанное: в Вармазейском клубе сегодня демонстрируют фильм. Туда не успели. Времени восемь часов, кино уже началось.
Парень постоял немного и пошел по спускающему к Суре проулку. Остановился перед домом с тремя окнами. Постоял. Здесь живет Зоя Чиндяскина, кассирша лесничества. Виктор не стал стучаться в дверь, сбросил защелку и зашел.
Женщина что-то стряпала на кухне. Четырехлетний сынок возился в передней с игрушками. За полмесяца, сколько был здесь, ничего не изменилось. Такой же грязный пол, сморщенные от зимней сырости обои.
Виктор хотел поцеловать женщину, та всколыхнула плечики, которые виднелись под тонким халатом, чуть отстранилась. Парень заметил, что от его прихода она растерялась.
— Почему так плохо встречаешь? — не удержался парень.
— Ты что, пропал на полгода, теперь ждешь, что на шею брошусь? Зашел — хорошо, — недовольно сказала она из-за печки.
— Смотри-ка, я по-хорошему, а ты от злости перья распустила…
С испорченным настроением Пичинкин прошел в переднюю, стал играть с мальчиком. Вскоре зашла Зоя. Хотела что-то сказать, но не успела: кто-то стукнул в дверь в сенях. Хозяйка испуганно посмотрела на незваного гостя, вышла открывать.
Из сеней раздался густой бас. Пичинкин сразу узнал, что пришел лесничий. «Чего ему тут надо?» — мелькнуло в голове у парня. Самому стало неловко, будто поймали на воровстве. Захара Даниловича он хорошо знал: сорвется с его языка слово — ветром не догонишь. Вот и сейчас сказал прямо с порога:
— Э-э, друг, нашел, где отдыхать!
Виктор только догадался, для кого готовила Зоя. Выходит, они «кумовья», кто же еще?.. Ему стало неприятно. Да и Захар Данилович ерзал на стуле, будто у него выскочил чирий на мягком месте. Наконец-то, хитровато улыбаясь, молча вышел.
— Этот мерин давно заходит? — Пичинкин не стал выбирать подходящие слова и прямо сказал.
— Ой, ты, кажется, с ума сошел… Как не заходить к соседям?..
— Это уж твоя забота… Высокому начальству высокая встреча, — и кивнув в сторону кухни, тем самым показывая — вон, мол, по какому поводу жаришь мясо, — Виктор захлопнул дверь.
Настроение у парня испортилось. Голова гудела, как пустой чугун. Все вокруг казалось не просто темным — черным. Мысли тянулись длинными, как веревки, лентами. У каждой — своя окраска…
Летом Виктор прилег бы и стал смотреть на небо. Будто не в лес, а в середину моря попал бы, где пенистые волны и бесконечная синева…
Моря Пичинкин видел. Видел и женщин, только никак не поймет Зою. Какие волны поднял в ее груди этот старый, грубый лесничий? Нехороший человек он и не только есть пироги приходит.
Витя и сам сюда раньше часто заходил. Потом встретил Олю Митряшкину, живущую в городе. С ней встретился в вармазейском клубе, два раза ездил и в Саранск. Как не поедешь, если сердце тянет?
Думая о девушке, Пичинкин вернулся к себе. Он занимал угол барака шириной несколько метров. Зимой каждую субботу ходил на Пикшенский кордон. Летом задерживался в лесничестве только из-за Зои. До кордона около восьми километров, идти туда через лес — одно удовольствие. И сегодня ушел бы домой, но пригласил главбух. Как-то неловко было не остаться — Петр Петрович живет один, в прошлом году схоронил жену. В пустой квартире не живут и клопы, не только люди…