Через год Судосева поставили бригадиром. Начальник, правда, небольшой, таких в лагере около пятидесяти, но все равно стало повольнее. Отпускали его в Туруханск. Это село считалось райцентром. Оно нравилось Ферапонту: стояло на высоком берегу Енисея. Улицы широкие и зеленые. Земля — песчаная, красноватая, будто кто-то покрасил ее луковой шелухой. Дома, кроме бывшего монастыря, деревянные.
По улицам бродили коровы и бегали взлохмаченные собаки — лайки, которых зимой запрягали в маленькие нарты. Жители уже привыкли к заключенным. Однажды Ферапонту выпал выходной, и он вечером пошел в кино. В клубе к нему подсела девушка, лет девятнадцати-двадцати. Худенькая, стеснительная. На ней, как и у других ее подруг, была связанная из собачьей шерсти кофта, на голове синий платок. После фильма Ферапонт с Дашей (так звали девушку) бродили по той улице, где стоял ее дом. Он был немного покосившимся — сгнили нижние венцы. Когда дошли до крыльца, Даша попросила его вернуться. Если отец увидит, говорит, кнутом исхлещет. Пришлось уйти. Да и боялся Судосев лагерного начальства: оно было хуже собак.
Через полмесяца он вновь встретился с Дашей, и она сказала ему: живет с матерью и отчимом. Есть две сестренки — Галя и Глафира. Они учатся в школе. Отец работает паромщиком, мать — уборщицей в школе. Сама закончила семь классов, трудится сборщицей смолы.
И Ферапонт открылся ей: рассказал о своих близких, о Вармазейке, за что попал сюда. Молодые люди понравились друг другу, в их сердцах зажегся тот огонь, о котором говорят одним словом — любовь!
Родителям Даши понравился крепкий парень. Ферапонт был красивым, высоким, не зазнавался, лишних слов не говорил. Неприятно им было лишь то, что в каждый приход Ферапонт своей любимой приносил лесные цветы. В селе считали это привораживанием. Сказала ему об этом Даша — стал носить цветы под фуфайкой. И все равно сестренки Даши не выдержали и похвастались подругам. И распространилась по всему Туруханску молва, что Даша спит с ссыльным.
Черные сплетни сильнее ветра. Услышал об этом начальник лагеря, Судосева пригласил к себе. Почти час «песочил» бывшего фронтовика, затем посадил в карцер, где ему двое суток ничего не давали есть. Что потом было — один Инешке знает. Выручила Даша. Сама пришла в лагерь и призналась в любви к Ферапонту.
Вскоре они поженились. Теща была верующей, Судосеву пришлось венчаться. Вместо свадьбы только накрыли стол, со стороны жениха там никого не было — начальство не разрешило.
Пришел 1953-й год. Умер Сталин. Лагерь сразу загудел ульем. Однажды летним ясным утром, когда Судосев стоял вместе с другими в строю перед бараком, начальник стал выкрикивать фамилии. В их число и он попал. «В чем дело, куда-нибудь в другое место отправят?» — защемило его сердце. Теперь он переживал и о жене.
— Кого назвал, те сейчас же собирайте вещи. Мы вас сегодня отпускаем домой. На пристани ждет баржа. Спешите, — наконец-то сообщил радостную весть начальник.
Неожиданное известие напугало Ферапонта. «Как домой, Дашу куда оставлять, она в положении», — думал он про себя. Быстро собрал вещи, попрощался с товарищами, с комендатуры забрал документы (там ему также дали буханку хлеба и немного сахара) — и скорей в Туруханск.
Даша как будто ждала его. Дома она была одна. Взрослые находились на работе, сестренки — в школе.
— Ну, Дашок, теперь на вольный свет. Я заново родился! — И сказал ей, что его освободили.
— Сейчас куда, в Мордовию поедем? — подняла голубые глаза молодая жена.
— Вот родишь мне — тогда поедем. Дорога длинная. Успеем.
— Успею, так успею! — проговорила жена со слезами радости и стала собирать стол.
… Вспоминая о прошедших годах, Судосев не заметил, как подошла к нему Дарья Павловна. Тронула за плечо.
— Хорошо будет, если Числав домой вернется. По внуку очень соскучилась, места себе не нахожу, как на фотографии его увидела…
— И я буду очень рад приезду сына. Вернется он. Зря обещаний не дает — в меня пошел, — ушел от тяжелых воспоминаний Ферапонт Нилыч. Улыбнулся жене и легко встал из-за стола, будто с плеч сбросил потерянные годы.
Зерновые и овощи засеяны. Колхозники легко вздохнули — пришла пора отдыха. Из Саранска с концертом в Вармазейку приехали артисты. Сельский дом культуры был переполнен — яблоку негде упасть. Гости плясали — пели, читали стихи, ставили сценки.
Концерт смотрели и Казань Эмель с женой. Оба нарядные. На Эмеле новая рубашка с открытым воротом, на плечах Олды перекинут тонкий белый платок. Как и все, они от души хлопали: а как же, такие встречи у них редко бывают.